должна быть там с ними, потому что обычно я поддерживаю моих родителей, но в моем доме
по большей части мы не придерживаемся сексистких или гендерных ролей, независимо от
того, насколько это понятие устарело или насколько оно нелепо.
─ Мози, да? Да? ─ говорит моя мать и улыбается мне.
Я краснею так сильно, что мое лицо наверняка становиться темнее оттенка шарфика на
моей голове. Моя мать и я НЕ ОБСУЖДАЕМ мужчин. Или секс, или даже менструацию.
─ Симпатичный мальчик, ─ говорит она, кивая головой.
Я кривлю лицо. Я подавлена. Конечно же, она рассмотрела то, что мы скрывали.
─ Он друг Алексея, ─ я пожимаю плечами. ─ Перейдем к твоей бижутерии и гребням
для волос?
Она продолжает кивать головой, словно между нами есть секрет и это полностью
раздражает. Я иду к ее комоду и вытаскиваю верхний ящик. Он покрыт бархатом и в нем
содержаться все сокровища, которые у нее когда-либо были.
У меня есть воспоминания из детства, когда она позволяла мне посмотреть и потрогать
эти таинственные вещи. Когда я была маленькой, они обладали надо мной такой большой
властью, то, как они мерцали и искрились, и делали мою маму просто красавицей, когда она
надевала их. Помню я думала, что она становилась волшебницей благодаря этим прелестям, и
это заставляла меня хотеть побыстрее вырасти и стать женщиной.
Иногда она надевала на меня шарф или колье, или же гребень на мои волосы. Я ходила
по дому, словно балансировала с книгой на голове, отказываясь пошевелить плечом или шеей.
Но потом я выросла и стала сорванцом, затем хиппи и только потом активисткой,
именно в таком порядке ─ Я никогда не была гламурной девчонкой. У меня даже не проколоты
уши. Теперь, когда я думаю об этом, понимаю, что, возможно, Лекс и я охренеть как
разочаровывали наших родителей.
Я наклоняюсь и целую маму в щечку, инициирование с моей стороны ласки ─ это то,
что я делаю очень редко.
─ Ты права, мама. Мози ужасно сексуальный! Но он слишком, слишком молод.
Скорее всего, она не поняла меня, но я чувствую необходимость поделиться этим,
поговорить об этом с кем-нибудь. Она хочет, чтобы в моей жизни была большая любовь, так
что я могу претвориться. Кроме того, я должна кому-нибудь рассказать насколько он
привлекательный, и я даже не могу сказать Джени, что он здесь, не говоря уже о подробном
описании его невыносимо красивого лица и его глупого великолепного тела. Парни не должны
быть так прекрасны. Лицо и тело Мози это преступление против человечества, за то, что они
заставляют нас чувствовать себя хуже.
Ее зеленые глаза, которые являются зеркальным отражением моих, вспыхивают от