моего комментария, и на мгновение я задумываюсь о том, как часто она играет роль
непонимающей, когда речь заходит о том, чтобы понять нас.
Перед сном мы выпиваем водки с моим папой, потому что он русский и потому что он
лунатик яростно верующий в церемонии и традиции, неважно насколько это может быть
болезненным или неловким. Теперь Мози близко знаком со всей моей сумасшедшей семейкой
и нашим финансовым положением, что видимо, гарантирует ему почетное место в странных
ритуалах моего папы.
Мы пьем из хрустального графина, который долгое время принадлежит нашей семье.
Папа говорит тост на русском и мы все чокаемся рюмками. Моя мама и я выпиваем по две
рюмки, а ребята продолжают пить дальше. Мы переместились на кухню, чтобы упаковать
оставшиеся вещи и слышим, как они втроем смеются и чокаются. По крайней мере, это
приносит хоть какое-то тепло в наш дом, и, по крайней мере, они не пьют в печали, они
болтают и поют. Папа учит Мо тостам на русском языке, а моя мама и я хихикаем, когда мой
папа произносит «На здоровье» и Мози повторяет за ним с ужасным акцентом.
Я первой ухожу спать. Дома ужасно холодно. Я надеваю спортивные штаны и кофту, и
залезаю под одеяло. Это последний раз, когда я сплю в своей постели. В месте, где сначала
ребенком, а потом уже подростком я видела так много снов и ночных кошмаров, где меня
посещало так много мыслей. Это странное чувство, последняя ночь в твоей комнате, которая
больше не твоя. Место, где ты выросла, уставившись в потолок, место, которое было
отправной точкой для многих начинаний. Место, которое, просыпаясь каждый день по утрам, видели твои глаза. Если и есть место, куда ты знаешь, что можешь вернуться всегда ─ это дом
твоих родителей и твоя детская кровать. Это твой фундамент, домашний очаг, твой
персональный уголок безопасности. Я уснула думая о ребятах, с которыми работала, и у
которых никогда не было такого места. Этот комфорт ─ роскошь, которую многие из нас
воспринимают как само собой разумеющееся.
У Мози, возможно, никогда не было такого комфортного места. Он рано покинул свой
дом, чтобы иммигрировать в Штаты. А затем его мать так и не заменила это уютное место, когда они добрались туда, куда следовали. Он проделал весь этот путь, чтобы утешить меня ─
и утешал всех нас последние несколько дней. И то, что у него не было такого места, куда он
мог бы вернуться, разбивало мне сердце. Знание собственного места происхождения, просто
оказывает успокаивающее действие. Мне бы хотелось подарить ему такое уютное местечко, было последней мыслью перед сном.