– Ну нельзя же так! – шепотом сказала она себе. – Еще ничего не ясно, а я уже конец света представила во всей красе. Ну что у меня за характер дурацкий! Мне про ребенка надо думать, а не про всякие глупости. Хотя если отец этого ребенка – хладнокровный убийца, то разве могу я про это не думать?
До встречи с Лелей она посидела на лавочке у ее подъезда. Вернее, сначала пошла в парк с лебедями и белками, чтобы отдохнуть под его прохладной сенью, которая не навевала ничего, кроме позитива. Но тут же вспомнила, как всего два дня назад, счастливая, гуляла тут с Олегом, кормила белок семечками с ладошки, которую, после того как все семечки были съедены, Олег нежно поцеловал.
Воспоминание было под стать удару ножом, поэтому, только войдя в парк и увидев первую белку, стремглав взбежавшую вверх по стволу, Лера остановилась как вкопанная, вытерла набежавшие слезы, развернулась и бросилась прочь, подальше от «мимимишного» парка с его беззаботными, оставшимися в прошлом картинами.
Нигде в этом городе ей не было сейчас покоя, поэтому она и приплелась к дому, где жили Воронов и Лелька, на полтора часа раньше, и уселась, как старая бабка, на скамеечку у входа. Подъехавшая в двадцать минут седьмого Лелька даже ахнула, увидев ее, насупленную, зареванную, нахохлившуюся, как воробей, абсолютно несчастную.
– Ты что тут сидишь-то, как сирота?! – воскликнула она, отпирая тяжелую дверь подъезда домофонным ключом. – Пошли давай. Что случилось? На тебе лица нет.
Сама Лелька тоже выглядела не лучшим образом. Сказывалась бессонная ночь, круги под глазами выдавали долгие и тяжелые слезы. Без макияжа она была старше своих лет. Не очень молодая, смертельно уставшая женщина в джинсах и майке.
– Мне так неудобно, Лель, – призналась Лера, после того как расположилась на стуле за стеклянным кухонным столом и обняла двумя руками чашку с горячим чаем. Не обняла даже, а вцепилась скрюченными, побелевшими от напряжения пальцами. – У тебя беда, тебе самой трудно, но мне очень нужно посоветоваться, а как-то так получилось, что больше не с кем. Я знаю тебя совсем недавно, может быть, мне поэтому не так стыдно выглядеть в твоих глазах дурой.
– Прекращай извиняться и давай рассказывай, – Лелька тоже налила себе чаю и плеснула в пузатый бокал чуть-чуть коньяка. – Знаю, что нельзя, – сказала она, заметив удивленный взгляд Леры, – но очень надо. Господи, прими за лекарство, – с этими словами она ловко опрокинула содержимое бокала в рот, бросила туда же ломтик лимона, зажмурилась, подышала открытым ртом. И еще раз повторила: – Рассказывай давай.