— Как ты чувствуешь себя сегодня?
— Прекрасно, — весело отозвалась она. — Сама себе кажусь симулянткой.
Ее легкомыслие, похоже, тронуло его; в его глазах появилась теплота, когда он неуклюже взял ее руку и крепко сжал.
— Поправляйся скорее, храбрая девочка, — пробормотал он. — Спокойной ночи.
Отец взял поднос, и его тяжелые шаги замерли внизу.
Этот небольшой эпизод согрел ее, что редко бывало в отношениях с семьей. «Храбрая девочка». Вовсе она не храбрая, но его слова растрогали ее. Уж не сблизила ли ее болезнь с семьей? Но тут у калитки прогромыхал и затих мотоцикл, и она забыла о семье. Когда «железный конь» капризничал, Ян приходил пешком. Он всегда появлялся примерно в одно и то же время, а для этого — не без злорадства думала она — ему приходилось раньше оставлять своих крыс.
— Да, она поправляется, — донесся голос матери. — Только, пожалуйста, недолго.
— Да, конечно, — ответил он.
И вот мать открывает дверь, и перед ней Ян и весь мир.
— Как поживают крысы?
— Сегодня удачный день, — ответил он и поцеловал ее в щеку (после той ночи она настаивала, чтобы он, на всякий случай, не целовал ее в губы, но он часто забывал об этом, а она не напоминала).
— Лучше зажечь свет, — сказала она, — а то мать будет нервничать.
Он повернул выключатель, и ночь за окном стала угольно-черной.
— Помнишь, ты сказал однажды, что от старых и больных надо избавляться? — спросила она, беря его руку.
— Я сказал такое?
— Да, тем дождливым вечером в парке. Я хорошо запомнила твои слова: «От больных надо избавляться», — улыбнулась ему она, больная.
Он смущенно рассмеялся и сильнее сжал ее руку.
— Неужели я это сказал? Чего мы только не говорим иногда…
— Так это было не серьезно?
— Конечно нет.
— А я все говорила серьезно.
— Это было преувеличением.
— Я бы не хотела, чтобы от меня избавились.
— Если кто-то попытается, дай мне знать.
Сейчас он говорил вполне серьезно.
— Непременно, — пообещала она. — Ян, ты доволен?
— Чем? — не понял он.
— Вот этим, — свободной рукой она дотронулась до своей груди.
— О Боже, Лиз! Я рад, что тебе лучше, я…
— Я о другом, — мягко перебила она. — Доволен ли ты тем, что мы больше не спорим?
Он явно старался быть справедливым, не причиняя боли, и ей стало жалко его.
— Пожалуй, — признал он. — Хотя, Бог свидетель, я бы предпочел иной способ прекратить наши споры.
— Я тем более.
— Лиз, я много думал об этом, старался…
— Не надо, милый. Я тоже довольна. Сейчас я как бы отдыхаю… Природа — мудрая сволочь. Мне просто было интересно узнать, что ты чувствуешь.
Они заговорили о другом — о студенческих сплетнях, которые раньше ее совершенно не интересовали Он мало что знал.