со мной.
Когда в полете голуби замерзли,
Когда готовят черные конверты,
Над спящей всей
Поверхностью земной —
Стучит, стучит
Родного сердца морзе!
Читай, читай,
Пока не рвется лента!
Ты слышишь
мой последний
позывной?
Восточная Пруссия, 1944
Как ты играла, девочка, Прокофьева!
Вмиг — пронесется в памяти опять.
Солдат бежит на проволоку, в кровь его
Рвут крючья, рвут.
Не время вспоминать.
На кольях нити проволоки, как ноты,
Колючки — как бемольные значки.
Сейчас смертельное аллегро для пехоты
Война сыграет,
Рвя тела в клочки.
Мне в лазарете голову жгут мысли,
Как первых скрипок взвизг, как альт, как нож.
Ведь даже аттестата мне не выслать.
Как ты живешь?
Ну как ты там живешь?!
Как ты игра... я рушусь под наркозом
В провал, летя, сметенный на лету
То скрябинским апофеозом,
То канонадой, все смешав в бреду…
1944
Буграми, оврагами,
в полях, за окопами прямо
Колючая проволока бежит,
словно кардиограмма.
Зигзагами графика
солдатских смертей и потерь
Колючая проволока бежит
в предрассветную темь.
И кажется мне,
пока еще темен зенит,
Что ею весь мир, как лентой подарок, обвит!
Не лентой — цепями,
аж брызгает грязь в лицо,
Военная проволока Земли обвила колесо.
Вон стали и звезды
пучками колючек
стыть,
И утренний лучик —
как проволоки мертвая нить,
С пучками колючек,
будто с бутонами роз,
Магнитно маячит... чтоб вдруг на нее я пополз!
Пока я лежу
и тикает сердце-часы,
Стальные стручки наверно уж в каплях росы?
Но будет приказ,
и пойду,
пойду сквозь дым,
И каждый пучок разрастется в разрыв звезды!
Как взрывы сверхзвезд,
в глаза нам, по одному...
Пойду в полный рост, на колючку
наденусь в дыму.
А коль уцелею,
указов, уставов сталь
Такою же цепью обвяжет годов моих даль.
Непреодолимо...
Но всходит, разъяв кольцо,
Любимой, туманной, забытой мадонны лицо!
Улыбкой в слезах
сияя, светя с высот,
Все цепи она, как с ресниц паутину, сметет.
1944
Отчего: невесомость, невескость?
Нереальным все видится мне?
В тишине такой деревенской
Будто я под водой в глубине.