Позитивная обратная связь часто ведет к трансформации в новую, более устойчивую систему, где действуют отрицательные обратные связи. Таким образом, когда в семье впервые случается то, что мы относим к психологическим играм садомазохистического толка, в адрес агрессора не поступает негативная обратная связь или он получает позитивное подкрепление, что фиксирует такой способ поведения и влечет его стереотипизацию. Ситуация начинает идти по кругу: период относительного мира в семье, рост напряжения, вспышка ярости и выброс агрессии, успокоение тирана, стабилизация и некоторый период мирного сосуществования в семье. Известная пословица «Посеешь поступок – пожнешь привычку, посеешь привычку – пожнешь характер, посеешь характер – пожнешь судьбу» здесь обретает очень ясный смысл. Если ты делаешь что-то сам или позволяешь делать это другому, поступки будут иметь значение для твоей жизни в целом. Поступок – это судьба, и от разового подыгрывания насильнику лежит прямой путь к образу жизни жертвы.
Мальчики, отцы которых били матерей, нередко также бьют своих жен или, наоборот, становятся спасателями, защищая мать и других членов семьи от агрессора. Девочки чаще отождествляются с матерями-жертвами и безропотно несут свой крест… Самое печальное – что все это происходит при попустительстве остальных членов семьи.
Ведь то, что происходит в системе, происходит в присутствии других. Они видят, что муж бьет жену. Они видят, что жена бьет детей. Они видят, но ничего не предпринимают. И их вина так же огромна, как и вина насильника, тирана, агрессора, потому что они это допустили.
Не хочу как мама
Антонина, 29 лет, находится в длительных созависисых отношениях с мужчиной-игроманом. Он уже должен ей более $40 000, но это как будто ее не заботит. Она живет в съемной квартире – все деньги, накопленные на собственное жилье, она «одолжила» Максиму. Терапевтическая группа, которую она посещает, приходит в возмущение, слушая ее истории, но Антонина не слышит других участников. Однажды, когда ей в очередной раз давали обратную связь о потере себя, созависимом поведении и разрушительном партнере, она обронила фразу: «Он ведь меня не бьет». Я решила подробнее расспросить ее об этом, но Антонина сразу ушла в себя и остановила беседу. Она сказала: «Я не хочу плакать, поэтому не трогайте меня, пожалуйста».
Через некоторое время в контексте отношений с агрессорами в группе была затронута тема физического насилия. Антонина в тот же момент достала мобильный телефон и погрузилась в него. Я, конечно, не могла проигнорировать такое поведение и при первой возможности обратила ее внимание на то, как именно она уходит от обсуждения темы физической агрессии. Я довольно мягко сказала, что, похоже, это сложная и болезненная для нее тема, и спросила, может ли она включиться в процесс. Вначале Антонина вспыхнула – ее щеки залил румянец, а потом она твердо сказала: