Однако девушка любит ее. Она вспоминает, что мама всегда беспокоилась, когда кто-то даже ненадолго уезжал из дома. Мать часто повторяла: «Когда все дома – все хорошо».
Амелия совершенно не понимает ее поведения и такого чудовищного уровня тревоги и контроля. Сейчас, когда взрослая дочь собирается поехать на педагогическую практику вожатой в летний лагерь в Россию, мать стала устраивать особенно тяжелые истерики. Больше всего Амелию задевают слова матери о том, что дочь оттуда не вернется – ее убьют, а внутренние органы могут продать для пересадки. Ее ранят те «ужастики», которых мама ожидает при малейшей попытке дочери жить обычной жизнью. Она чувствует беспомощность и отчаяние, несмотря на все старания изменить ситуацию.
Амелия также вспомнила о том, что предыдущий терапевт, уехавший за границу, интерпретировал поведение матери как сильную враждебность, связанную с ее желанием убить дочь. Но это не продвинуло дело: идея о материнской враждебности при одновременной демонстрации любви и заботы просто сковывает девушку и не дает ей возможности свободно и спокойно общаться. Амелия хочет установить здоровую дистанцию с матерью, однако каждый раз, когда дочь говорит о том, что она взрослая, мать демонстрирует злость и отвержение.
Через некоторое время стало очевидно, что для разрешения проблемы нужно опираться на ресурсы других уровней. В этом случае можно было использовать разные варианты работы: поддерживать построение дочерью личных Гранин, ее дифференциацию от матери; развивать у девушки способность получать помощь в социальных контактах, находя новые объекты для идентификации в дружеских, любовных, профессиональных отношениях…
После детального анализа ситуации я выбрала уровень расширенной семьи как потенциальный источник сверхнормативной тревоги матери. При анализе генограммы выяснилось, что такое же беспокойство в семье наблюдается у тети, которая буквально не дает дышать своей единственной дочери, двоюродной сестре Амелии. Эта семейная тревога стала для нас ключом к поиску разгадки. Вертикальное течение тревоги началось в семье дедушки Амелии по материнской линии. Мы с пациенткой попытались реконструировать историю жизни нескольких поколений.
Оказалось, дедушка рано остался сиротой – его отца отправили в ссылку в 1937 году. Мать осталась с четырьмя дочерьми и годовалым сыном на руках. В 1939-м она умерла. О трехлетнем брате стала заботиться старшая сестра – ей на тот момент было всего 16 лет.
Когда началась война, семья из девочек-подростков и маленького мальчика убежала к родственникам матери в деревню. Случился голод, старшие девочки нашли работу на хуторе. Через некоторое время хозяин отослал младшую сестру домой – время было тяжелое, и он избавился от лишнего работника. Старшая сестра уходила на работу утром, возвращалась вечером. Работа позволяла приносить домой хоть какую-то еду – немного картошки, остатки мяса…