Приступ ярости прошёл так же быстро, как и начался. Внезапно просто я почувствовала оглушительную слабость и, сев на пол, прижала колени к груди и разрыдалась в голос. Я выла как смертельно раненный зверь, слёзы бурным потоком бежали по щекам. Понятия не имею сколько прошло времени, прежде чем моя истерика утихла, и я поняла, что больше не могу плакать, голос охрип. Стало чуточку легче и встал вполне закономерный вопрос: что делать? Уйти? Собрать вещи и сбежать, пока Адриана нет? Или остаться, дождаться его возвращения и устроить разбор полётов? Что? Почему-то оба решения не казались мне верными. Ну сбегу я, а станет ли мне легче? Нет. Устрою грандиозный скандал. А смысл? На меня снизошло странное понимание, на уровне убеждённости, что если он меня любит, то должен сам во всём признаться. Может тогда я найду в себе силы простить? А признается ли? Тоже не факт. Но и уйти я не могу. Я поняла это резко, пугающе внезапно. Я слишком люблю его, чтобы бросить сейчас, в беде. Да я вообще без него не могу! В конце концов, сбежать всегда проще, чем бороться.
Время тянулось, будто резиновое. Как привидение, я бродила по квартире из угла в угол. Стрелки часов медленно приближались к двенадцати, а его все не было. Мой телефон стал жертвой ледяного душа, поэтому позвонить или ждать звонка было глупо. На данный момент, ничто в обстановке квартиры не выдавало моего бурного излияния эмоций.
Адриан пришёл ночью, примерно часа в три. Дожидаясь его, я прилегла на кровать и задремала. Я не спешила выдавать себя, когда услышала крадущиеся шаги. На несколько секунд мужчина замер, а потом на цыпочках проскользнул мимо, но я всё-таки уловила отвратительный смрад её духов, запахом которых он был пропитан. Послышался шум льющейся воды. Душ он принимал долго. А когда постель рядом прогнулась, и я почувствовала руки, прикосновений которых недавно жаждала, не выдержала.
— Где ты был? — спросила я, открыв глаза и сев на кровати. При этом ненатурально зевнула для конспирации.
Выглядел он паршиво: бледное лицо с едва заметной испариной, красные глаза, трясущиеся руки. Но сейчас я не испытывала жалости к нему. Мне было слишком плохо и больно.
— Я попал в аварию, — пробормотал он. — А до этого на работе было ЧП, кто-то хакнул наш сервер…
Я слушала этот бред, жалкую никчёмную ложь, и не знала, чего мне хочется больше: ударить его и сказать, чтобы прекратил врать, или снова разреветься, поддаться новой порции истерики, назревающей внутри. Но я не сделал ни первого, ни второго. Лишь несколько раз глубоко вдохнула-выдохнула, призывая спокойствие.