Сэр Генри поступил еще непонятнее: вытянулся в струнку, долго вглядывался в темноту леса, потом перемахнул через калитку и скрылся в ночи. Дан несколько раз крикнул, подзывая пса, – бесполезно.
– Осмотрим дом и местность вокруг, – решил он. – Зажигайте фонари.
– Тише! – вдруг жестко приказал Сенкевич.
Он держал запястье Мэри Келли, хмурился, словно не в силах поверить самому себе. Потом отпустил руку покойницы, припал ухом к окровавленной груди. Настя зажала рот ладонью, чтобы не закричать, прислонилась плечом к Дану.
Вдруг Мэри подняла голову, открыла глаза и посмотрела прямо на Дана, во взгляде – мольба и боль. Рот приоткрылся в немом крике, из уголка тянулась струйка крови.
– Помилуй нас, Господи! – воскликнул Бэрримор.
– Сердце еще бьется, – отрывисто сказал Сенкевич.
– Ее надо снять! – Настя кинулась к столбу.
Сенкевич все больше мрачнел.
– Подожди.
Он взялся за ворот белой рубахи, рванул в разные стороны, обнажая окровавленное тело, сплошь покрытое ранами. Над лобком зиял глубокий разрез в форме полумесяца.
– У нее тоже вскрыта брюшина, но аккуратно, так, чтобы как можно дольше умирала. Спасти не сможем. Только причиним лишнюю боль.
– Ну что же, стоять и смотреть, как она мучается? – Настя чуть не плакала.
Мэри не сводила с Дана умоляющего взгляда черных глаз. По щекам катились слезы. Она попыталась что-то сказать, но лишь захлебнулась кровью. И все смотрела, смотрела на Дана… Он решился.
– Отойдите.
Сенкевич с Настей отступили. Дан поднял револьвер. Прицелился. Всадил пулю точно промеж глаз несчастной.
– Ты что сделал? – заорал Сенкевич. – За убийство сесть решил и нас всех как соучастников подставить?
Дан промолчал.
– Это все он, он! – дрожащим голосом завел Бэрримор, показывая на фонтан. – Он убивает и сводит с ума, превращает людей в чудовищ! Я скажу вам, что это. Я узнал, нашел… Это…
– Неметон, – произнес низкий, бархатистый мужской голос, следом раздался болезненный стон Насти.
Темная фигура как будто материализовалась из воздуха за плечом девушки. Высокий человек в черном плаще с капюшоном, из-под которого не видно было лица, правой рукой прижимал к себе Настю, левой – держал у ее горла большой мясницкий нож.
Дан и Сенкевич подняли револьверы.
– Вижу, я опоздал. Но не нужно суеты, – издевательски произнес человек в плаще, – иначе перережу глотку этой прелестной леди. Положите оружие.
– Стреляй, Данилка! – прохрипела Настя.
Дан тщательно целился. Интуиция подсказывала: Потрошитель не станет убивать Настю прямо сейчас.
– Сзади, капитан! – крикнул Сенкевич и выстрелил.
Дан резко обернулся, но не успел: из окна дома на него рухнуло что-то огромное, тяжелое, сбило с ног. Больно ударившись затылком о камень, он потерял сознание.