Очнувшись, попытался встать, но не сумел даже пошевелиться: он был от плеч до пяток туго скручен веревкой – руки стянуты за спиной, ноги связаны вместе. Покосившись, понял, что лежит на заднем крыльце дома. Рядом, спеленатый таким же образом, валялся Бэрримор. Подняв голову, Дан увидел, что вокруг фонтана стоят пять силуэтов в черных плащах. Труп Мэри Келли теперь лежал на земле, а у столба застыла Настя. Дан всмотрелся: девушка была жива и, кажется, даже невредима. Ее не стали прибивать гвоздями, просто прикрутили веревками к столбу. Сенкевич находился по другую сторону фонтана, его привязали к старой яблоне возле калитки.
Они угодили в засаду. Как он мог не понять: все убийства в Лондоне – дело рук сэра Генри Баскервиля? И как беспечно и неразумно с его стороны было явиться в логово зверя безо всякой поддержки, без подстраховки, не сообщив даже полиции! Чудовище не успокоилось, оно продолжает приносить жертвы своему безумному богу.
Дан не сразу сообразил, что мыслит теперь как-то иначе. Потом до него дошло: проснулась наконец память Холмса! Возможно, ее спровоцировало то, что Дан при падении ударился головой.
Сознание сыщика стремительно перерабатывало полученную информацию, искало выход из положения, предлагая и отбрасывая варианты решений. Есть! Пальцы нащупали зашитое в рукав пиджака лезвие маленького ножа. Оно было очень остро наточено – стоило слегка надавить, как ткань подалась под кромкой. Вскоре лезвие упало в руку. Ухватив покрепче, он принялся пилить веревку на левом запястье.
Дан опасался, что Настю убьют прежде, чем он успеет освободиться. Однако, судя по всему, готовился какой-то ритуал. Тени вокруг фонтана чего-то ждали – вероятно, команды предводителя.
Веревка на запястьях подалась и лопнула. Дан осторожно высвободил руки, стал перерезать путы, стягивавшие бедра, молясь, чтобы никто из существ вокруг фонтана не обернулся. Выручил Сенкевич: будто почуяв что-то, отвлек внимание на себя.
– Вы бы хоть рассказали, в чем дело, – с отменной джентльменской вежливостью обратился он к черным теням. – Было бы любопытно узнать, за что мы должны распрощаться с жизнью.
Один из людей в плащах издал горловой смешок.
– Коровы и свиньи никогда не спрашивают, почему их режут на бифштексы. Хотя… – он взглянул на небо, – до наступления часа Дита еще много времени. Почему бы не скоротать его за приятной беседой с милыми людьми?
Настя глубоко вздохнула, радуясь отсрочке казни. Признаться, ей все это изрядно надоело: каждый раз, оказываясь в новом мире, она подвергалась опасностям. Умирала от межпланетного паразита, сражалась с демонами, а уж в жертву ее второй раз собрались приносить. «Почему нельзя было оказаться в теле какой-нибудь благополучной девицы, богатой наследницы или заботливой матери семейства? – раздраженно подумала она. – Нет, обязательно надо угодить то в беглую монахиню, то в охотницу за головами, а то и вообще в гейшу». Между тем человек в плаще продолжал монолог, обращаясь к связанному Сенкевичу: