— Ну и черт с тобой… — буркнул я ему по–русски и вручил самый потертый винтарь. Патронов не дал совсем.
Бур удовлетворенно кивнул и сразу же стал собираться. Ну что же, я его в чем–то понимаю. От этой орды чего хочешь можно ожидать, могут и остальных рабов пристрелить.
Тем временем к нашему фургону уже перетащили раненых, а Лизхен даже кого–то начала тиранить — из повозки доносились заливистые вопли. Детина казачьего звания, оттащил студентика в тенек и сейчас пристраивал ему мокрую тряпку на ушибленную головушку.
— Здравствуй козаче.
— Я не казак, вашблагородье… — угрюмо буркнул мужик в ответ и уставился на меня исподлобья.
Очень интересно… А кто же ты тогда? Добродушное, совсем молодое русское лицо с небольшой курчавой бородкой, настоящий богатырь — выше меня чуть ли не на голову, потертый нестроевой бешмет, мягкие сапожки и кавказский длинный кинжал на поясе. Винтовку не бросил — 'бурский маузер' аккуратно к пальме пристроен. Там же и сабля лежит — британская, точно такая же, как у меня в фургоне лежат. И не казак? Надо бы раззнакомится поближе…
— Ты это, про благородие забудь — не люблю. Михаилом Александровичем, меня кличут.
— Степан Наумыч значится, Мишустовы мы… — нехотя ответил парень, немного подумал и начисто проигнорировал мою руку.
— Каким ветром тебя Степан Наумович, сюда занесло? — я присел и показал ему на валун рядышком. — Ты садись дружище, в ногах правды нет.
— Каким ветром, гришь? — парень исподлобья на меня глянул и почти враждебно ответил. — А вам оно надо, вашбродие?
М-да… очень дружелюбно. А с другой стороны, казаки и есть народец резковатый, палец в рот не клади. Ну да ладно, дорог на свете много, как–нибудь разойдемся. А не разойдемся — так не обессудь.
— Твое дело, парень… — я встал и собрался уходить. — Ты мне только вот что скажи, ты с нами или нет?
Казак на секунду задумался и нехотя процедил:
— Да с вами я. С вами. Тока…
— Я его убил? — вдруг раздался надрывный страдальческий голос. Молодой студентик пришел в себя и теперь с ужасом смотрел на свои руки, как будто хотел разглядеть на них потеки крови. И главное — он тоже говорил по–русски.
— А как жа, — успокоил его Степан и нахлобучил ему тряпку на голову. — Канешно убил, прям в лоб влепил. Ерой…
Паренек в ужасе ахнул и опять потерял сознание. К счастью, к нам промаршировала Лизхен уже обзаведшаяся двумя добровольными помощниками, окинула меня гневным взглядом и скомандовала тащить студента в фургон.
Я постоял немного, так и подмывало поставить казачка на место, но потом решил не усугублять. Мало ли что, без оснований так себя не ведут. Может есть повод, а гордость рассказать не позволяет. Ладно, со временем все станет ясно…