Пришла очередь Сергея задуматься над услышанным. Он действительно никогда не встречал радостного еврея. Думая так, он машинально произнёс слово «хроникёры».
Миша решил, что Сергей не очень понял то, о чём он ему говорил, и продолжил развивать свою мысль: «Если бы люди читали наши хроники, они давно бы поняли, что все беды происходят из смуты, из розни и из вражды. Но, увы, не читают, а если читают, то не понимают, а если понимают, то надеются на то, что именно их пронесёт. Не пронесёт, чтобы в этом убедиться, достаточно прочитать единственную книгу Флавия, сына Матиттьяха «Иудейская война». К сожалению, люди отстаивают своё право «быть» исключительно в ссорах, войнах, раздорах, забывая о том, что кроме мирского, есть ещё и вечное, а кроме быта, есть ещё и бытие. Евреи, к сожалению, в этом идут рука об руку со всеми другими народами. Среди нас нет единства до сих пор. Русская часть единого российского народа в этом плане более образована. При очевидной видимости полного отсутствия цели русские не единожды объединялись для решения, именно вопросов бытия и вечности».
Сергей зевнул, из него начинал выходить хмель. Он попросил у Миши какую–нибудь книгу еврейского автора. Миша дал ему несколько древних книг, среди которых была и переведённая с греческого книга Иосифа Флавия «Иудейская война».
Сергей брёл домой спать, и шагая под покровом ночи, думал: «В чём–то Миша прав. Каждый народ сам себе и режиссёр, и сценарист, и зритель. Каждый народ и причина, и следствие своих побед и своих несчастий. Евреи сами придумали себе оковы исторических хроник и вяжут себя ими по рукам и ногам. Видимо прохождение этого опыта ими хочет Бог. Но Господь не против принятия мира здесь и сейчас, без оглядки на будущее, просто к этому народы ещё не готовы. Народы не готовы к признанию своего единства».
Он посмотрел на небо, там отчётливо просматривалась свастика, в контурах звёздной изгороди, растущих деревьев и мерцающих звёзд.
— Вон он, райский сад, — тихо произнёс Сергей и улыбнулся.
Глава двадцать седьмая
Власть и Любовь
Раздоры и повторы
Сергей лежал с открытыми глазами, и мысли, сменяя друг друга, накатывали на него. Он прожил ещё один необычный для его профессии день. Он не хотел отключаться и отдыхать. Он хотел думать, искать ответы. Он хотел знать.
Бог. Змей — искуситель. Райский сад. Яблоко. Адам и Ева. Ад. Условие этой задачи совсем короткое. Бог испытывал. Змей искушал. Эту часть задачи люди поняли давно, спрятав все свои беды и пороки за словами: «Кого Бог любит, того и испытывает». А испытывает он искушая. Казалось бы, чтобы из испытуемых и искушаемых, живущих в аду, вернуться опять в рай, людям надо просто вернуться к яблоку, вновь съесть его, а кочерыжку, именуемую раздором, выбросить далеко — далеко, и их пустят обратно.