Сергей стал искать объяснение, ибо без веры нет службы. Веру отменили, объяснений не дали.
Сергей ушёл в книги об армии. Оказалось, что со времён Алексея Михайловича, отца Петра Первого, в регулярной Российской армии у объединённого командования никогда не было общего и единого решения. А во времена Алексея Михайловича оно было исключительно по причине того, что он эту самую регулярную армию создавал.
Читая дальше, Сергей обнаружил, что Россия в понимании военной науки не выиграла ни одной войны из–за противоречий в интересах «мужа и евнухов», кроме нескольких войн на «грани жизни и смерти» 1812, 1941 гг., но к этим войнам ни муж, ни евнухи не имели никакого отношения. В обоих случаях просматривалась «народная дубина», и призванные из народа ссыльные командиры, а во втором ещё лик человека, очень похожего на бога, которому было глубоко по «барабану» и муж и евнухи, он «драл» всех и исключительно в своих интересах, но так выходило, что в правильных. Россия победила. Евнухи обиделись и провозгласили «культ личности». На этом «культе» они собирались въехать в рай, то есть в гарем, но в гареме–то самым главным является предмет, доставляющий удовольствие. И это действительно культовый предмет, и не надо было менять понятия. Надо было давать точные определения, «холокост», например.
Как только до Сергея эта светлая мысль дошла, мысль о том, что в случае «шухера» принимать решения и командовать придут совершенно иные люди, и что гарем, нынче больше похожий на бордель, будет быстро приведён в порядок, он написал рапорт, справедливо полагая, что если в ближайшее время всеобщей и мировой войны не будет, то у него в армии остаётся два пути, и оба вниз:
Первый, деградация, бездействие в полупьяном угаре «кастрированных» частей.
Второй, создание «банды» армейского «общака» по разграблению имущества и вооружения.
Оба пути были для воина неприемлемы.
Написав рапорт, Сергей ощутил лёгкость и вновь отправился в школьную библиотеку, к старому библиотекарю, похожему на книги, которые сторожил уже лет пятьдесят.
Как звали библиотекаря, почти никто не знал. Слишком не заметной и не «нужной» была его работа. Вузов и техникумов рядом не было, следовательно, и особой нужды ходить в библиотеку тоже.
Сергея именно в этой библиотеке привлекало огромное зеркало в тяжёлом деревянном окладе, покрытом чёрным лаком, и такие же массивные деревянные стеллажи. Сергей знал, как зовут библиотекаря. Их жизни, Сергея и Палыча, в чём–то были схожи. Сергей был одинок среди людей, Палыч так же одинок среди своих книг. Сергей эту схожесть уловил не сразу. Этому пониманию мешало всё прошлое обучение в школе, в училище, в академии. В учебных заведениях объясняют, что человек не может быть одинок среди книг и в окружении других людей. Пока Сергей не познакомился с Палычем, он тоже так думал, но оказалось всё с точностью до наоборот.