Азиз повернулся к ней, удивленный страстной речью. Но Оливия говорила так красноречиво, потому что верила в свои слова. Верила в Азиза.
– Ты говоришь как моя классная руководительница в школе-интернате, – укоризненно сказал он. – Она тоже велела мне перестать распускать сопли.
– Я этого не говорила, – возразила Оливия.
– Нет, ты наговорила мне много комплиментов. Спасибо.
– Это не лесть, я говорила искренне.
Секунду было видно, что Азиз по-настоящему тронут, даже не находил слова для ответа. Потом он кивнул.
– Спасибо, – сказал он, на этот раз без иронии.
Еще несколько минут они шли в молчании, слушая пение птиц в кронах деревьев. Но тишина была не напряженной, а дружеской.
– Что ж, теперь твоя очередь, – сказал Азиз. – Встречная воспитательная речь.
– Мне она не нужна.
– Правда? – Он повернулся к Оливии, смерил ее проницательным взглядом. – Почему ты столько времени скрываешься от мира, Оливия? Какая печаль так привязывает тебя к прошлому, что ты не видишь для себя будущего?
– Все не так… – начала она растерянно, но Азиз покачал головой.
– Почему бы еще такая красивая молодая женщина заперлась в пустом доме и посвятила себя уборке комнат, в которых почти никто не живет? Разве этому ты хочешь отдать всю свою жизнь? Этим хочешь быть?
– Ты ничего обо мне не знаешь, – возразила Оливия, но Азиз шагнул ближе, потребовал:
– Расскажи мне.
– Мы говорили о тебе, а не обо мне.
– А теперь говорим о тебе. Почему ты прячешься от жизни, Оливия? Что тебя так напугало?
– Я не напугана, – возразила она. – Просто так… проще.
– Почему?
Она медленно сделала глубокий вдох.
– Я потеряла… дорогого человека, – сказала она наконец. Ее голос звучал отстраненно, как чужой. – Человека, которого очень… очень… невероятно… любила, – выдавила она. Слова давались ей с трудом, горло перехватывало. Она никогда ни с кем не говорила про Дэниэла. – Когда теряешь кого-то настолько важного… Больше не можешь даже попытаться. Даже если бы захотел.
Она не могла смотреть на Азиза, иначе бы наверняка расплакалась. Но чувствовала его взгляд. А потом его ладонь коснулась ее щеки, скользнула под чадру.
– Ты так его любила? – спросил Азиз тихо. Он наверняка думал, что она говорит о мужчине, о возлюбленном.
– Больше жизни, – ответила она, потому что любой другой ответ стал бы предательством по отношению к Дэниэлу – еще одним. – Все еще люблю и никогда не перестану.
Пальцы Азиза все еще касались ее щеки, и Оливия сопротивлялась желанию податься навстречу, найти утешение в его ласке.
– Мне очень жаль, – сказал он, и Оливия выдавила дрожащую улыбку.