времени, как он добрался до впадинки между ключицами, ее тело наполнилось энергией, и она
почувствовала, что находится на грани взрыва. Еще один толчок его бедер отправил ее к высшей точке, прежде чем она в полной мере осознала, что происходит.
Она выгнулась в последний раз, и откуда-то из глубины вырвался гортанный крик. Ее сознание
куда-то поплыло, а тело замерло, в то время как на нее накатывали волны удовольствия.
Джиннифер пыталась удержать это чувство так долго, как могла, но все закончилось слишком
быстро. Внезапно она замерзла и ее тело начало трястись. Встревожившись, она открыла глаза.
Зейн все еще был над ней, хотя они больше не прижимались друг к другу. От выражения его лица
ее собственное запылало, и она подумала, что покраснела от носа до ушей. С приподнятыми бровями и
губами, застывшими в неодобрительном выражении, он выглядел очень смущенным.
Ее сердце и мозг пустились вскачь, и она подумала, что, может, если она снова его поцелует, то
они смогут продолжить то, что они делали. И это, возможно, будет еще жарче. Она почти это сделала, но узнала эмоции, которые быстро сменяли друг друга на его лице. Те, которые были написаны на ее
собственном лице.
Стыд. Сожаление.
Джиннифер поспешно вылезла из-под него, дрожащими руками схватила свою одежду и начала
одеваться. Ее совесть вернулась с возмездием и ревела в пустоте, в которой только несколько
мгновений назад плескалось вожделение. Но по-прежнему это не было чувством вины по отношению к
Аарону.
–– Ты не одинок, да? –– спросила она охрипшим голосом. Между ее бровей образовалась
складка, она пояснила. –– У тебя есть… пара?
От этого слова она почувствовала тошноту.
–– Нет, –– сказал он, и ее плечи опустились от облегчения. –– Но будет. Скоро.
Она подумала, что увидела, как его губы искривились от отвращения. Но, может быть, она
выдавала желаемое за действительное, и таким образом мозг пытался избавить ее от чувства вины. Она
хотела спросить его еще о многом, но представила, что это была последняя вещь, о которой он хотел
поговорить прямо сейчас.
–– Я сожалею, –– сказала она. –– Я действительно люблю Аарона. Он… –– слова, которые она не
осмеливалась произнести раньше, сейчас сами выплыли на поверхность. –– Он сделал мне
предложение на следующее лето после нашей встречи шесть лет назад. Но каждый раз, как я пытаюсь
назначить дату свадьбы, что-то происходит. Все время появляется что-то новое, в чем он хочет прийти
на помощь, какая-то новая несправедливость, с которой он хочет бороться. Мы должны были
пожениться этой весной, но два месяца назад он решил, что хочет отправиться в Сирию и помогать