Я передернула плечами, пытаясь сосредоточиться на монотонном голосе наставницы. Сухонькая и седовласая она рассказывала о том, как велика и неоценима миссия хранительниц Искры, как важно их служение…
Я вновь задумалась о ночном происшествии. И о том чувстве свободы, которое испытала. Так странно… Я никогда не ощущала себя свободной, но до этого момента даже не подозревала, что сижу в клетке. Это клетка страха, обязательств и тайн, которые сковывают меня цепями с самого детства. Я никогда не была такой, как сегодня — бесстрашной хищницей, охотницей, а не добычей. И меня пугало то, насколько мне понравилось это чувство. Мне просто безумно надоело убегать.
Незабудка устроилась в углу ученической и мастерила что-то из перьев и камушков, которые вечно таскала в карманах. И, наверное, из-за этой ужасной ночи я подумала о нашей матери. Позволила себе о ней подумать. Не с привычным смирением, как учила Тория, а со злостью, которая всегда меня обуревала. Как она смела так поступить с нами? Бросить, ничего не объяснив, лишь оставив свод каких-то дурацких правил и угроз?
Голова разболелась от этих мыслей, и я выскользнула в коридор, дошла до каменной чаши с тонкой струйкой воды, напилась и умылась. Постояла, надеясь вновь вернуть себе привычный образ мыслей и настроение, но удавалось с трудом. Кажется, что-то во мне изменилось.
«Возможно, зверь всегда жил в тебе, Элея?»
Я потрясла головой.
— Это все проклятый Хандраш! — пробормотала я сквозь зубы. — Надо найти способ отсюда убраться!
Когда я вернулась в ученическую, наставницы не было, большинство девушек отправилось на перерыв, а Незабудка скакала на одной ноге в зале. За ней прыгали Полина, Тисса, Камилла и Ринка, девчонки хохотали на весь этаж, увлекшись детской забавой.
— Нет-нет, — поучала Незабудка, — нельзя менять ногу! Можно только на левой! А тут только на правой!
На полу Нижнего Зала был расчерчен мелками рисунок для игры, и я чуть ли не застонала, представив, как это понравится хранительницам. И стоило о них подумать, как в комнату вплыла Оливия. Торжественная отрешенность ее лица сменилась негодованием, стоило ей увидеть, во что моя сестричка превратила строгую темную плитку пола.
— Что это такое? — Оливия уперла руки в бока, а Незабудка остановилась, с поднятой ногой.
— Это попрыгушки! — радостно объяснила она недогадливой тете. — Вы не знаете? Ой, взрослые такие смешные, ничего не знают! Я вас научу! — девочка метнулась к хранительнице и, схватив за руку, дернула к рисунку. — Ногу надо поставить сюда, нет, другую, а потом прыгать! Только чур на одной ноге! Ой, у вас такое платье дурацкое, вам же неудобно будет!