Катарина закинула голову, с досадой удерживая готовую упасть в прошлогодние борозды огромную шляпу. Лаура применила весь запас красноречия, уговаривая подругу заменить удобную охотничью шапочку модным сооружением с шелковыми лентами. Теперь высокая тулья не давала свободно повернуть голову, а множество заколотых булавками складок накидки так и норовило утянуть весь головной убор вниз.
В небе кружили маленькие точки. Это ловчие птицы высматривали добычу. Катарина надеялась, что ее сокол будет охотиться наравне с птицами местной знати. Приручению сокола она посвящала все свободное время, кормила его с рук, чистила клетку, разговаривала. Ловчий уверял, что птица приняла Катарину, да и сокол без особых капризов взлетал с ее перчатки и всегда возвращался. Но одно дело – двор замка, птица привыкла считать его домом, а совсем другое – охота в лесу.
Пустынная дорога петляла вдоль берега реки. За излучиной, закрывая обзор, начинался редкий ельник. Кавалькада давно скрылась из виду. Катарина услышала первый звук рога – это означало, что охота началась. Продолжая выговаривать себе за опоздание, девушка свернула в поле – так можно сократить расстояние до холмов почти вдвое. И сразу же пожалела, что не взяла ловчего с собой – требовалась сноровка, чтобы управлять конем одной рукой, держа при этом на весу птицу. Очень скоро Катарина поняла, что быстро двигаться не сможет. Тогда она осторожно развязала ремешки на кожаной шапочке. Освободившись, сокол завертел изящной головкой. Коричнево-белые, с золотым оттенком перышки задвигались, янтарные глаза зорко оглядели окрестности. Катарина подняла птицу, любуясь переливами окраса. Сокол начал нетерпеливо переступать по ее руке. Через перчатку чувствовались острые когти. Когда сокол осмотрелся, она сильным движением взмахнула рукой. Птица легко оторвалась от перчатки и взмыла вверх. С клекотом ушла в небо.
Катарина понаблюдала за ним, придерживая шляпу: «Хорошо, если я все сделала так, как надо. А если нет, он может и не вернуться. – Она вздохнула. – И тогда у графа на ловчем дворе будет недоставать одной птицы».
Попав в негустой пролесок, она стала внимательно осматриваться, ожидая, что среди ветвей замелькают фигуры загонщиков. Лес вокруг молчал. Звуки охоты слышались где-то впереди и справа. Значит, она отклонилась в сторону, отстав от кавалькады. Девушка постаралась определить, в каком направлении двигаться, и с удивлением обнаружила, что это непросто – еле заметная тропинка, прячась под снегом, огибала валуны и утесы, то и дело сворачивая и уводя путника в сторону. Всадница опустила поводья и расслабилась – к чему торопиться, если можно с удовольствием вдыхать холодный воздух, разглядывая деревья с молодыми набухшими почками. Катарина любила лес ранней весной, его звонкие птичьи звуки, журчание талой воды и осторожные лучики солнца, расходящиеся веером через темную зелень елей. Кое-где, на солнечной стороне высунувшихся из снега старых пней, пробивались кусочки мха и тростинки трав, несколько первоцветов прятались среди обнажившихся камней. Вокруг стояла тишина.