— Уворачивайся, — приказал он, когда мы поравнялись.
Я все-таки открыла рот, чтобы уточнить, чего мне стоит опасаться, но инкуб не пожелал больше ждать, поэтому без предупреждения швырнул в меня невесть откуда взявшийся сгусток огня и сухо добавил:
— Не калечить тебя я не обещал.
— Вот же гад! — простонала я, без сил опускаясь на известняковую плиту перед закрывшимся входом. — Сорок раз подряд… в упор… по одному и тому же месту!
Мартин, которого выкинуло на улицу следом, неумело погладил меня по голове.
— Ничего, Хелечка. Зато остальным еще хуже приходится. Нас-то уже отпустили, а парней он будет гонять до полуночи.
Я ожесточенно стерла сажу с лица и сердито посмотрела на друга.
— Думаешь, мне от этого легче?
Мартин огорченно вздохнул, а я с трудом поднялась на ноги и попыталась оценить нанесенный инкубом ущерб.
Вопреки своей угрозе, калечить инкуб меня не стал, зато поизмывался вдосталь и со вкусом. Перво-наперво погонял по всему залу, заставив волчком крутиться в попытке увернуться от его точных ударов. А когда я устала, одним мощным толчком впечатал в стену и, убедившись, что я надежно увязла в губке, начал прицельно расстреливать в упор.
На мое счастье, волосы почти не пострадали — они, как оказалось, огнеупорные, а вот об одежде этого сказать было нельзя. Длинный подол и развевающиеся рукава сослужили мне плохую службу — проклятый инкуб каким-то непостижимым образом успевал гасить периодически расходящееся по юбке пламя, но мерзавец делал это не сразу. Позволял, тварюга, сгорать моей одежке по чуть-чуть. Буквально по пол-ладони за раз. После чего отступал, со смешком рассматривал результат, затем примеривался снова, и всего за час неприкрытых издевательств оголил мне ноги до самых бедер! А под конец еще несколькими ударами спалил рукава рубахи и превратил меня в огородное пугало с закопченным лицом, одетое в не поддающиеся опознанию тряпки! К тому же пугало беспомощное, растрепанное и невероятно злое.
— Я ему отомщу! — прошипела я, поняв, что мои ноги были прекрасно видны всем заинтересованным на протяжении как минимум половины урока. — Призову Свет и спалю к такой-то матери, если он еще раз посмеет лапы свои протянуть!
— Может, пойдем? — откровенно струхнул ангел, когда в ответ на мой вопль в здании кто-то раскатисто и зловеще рассмеялся. — Вон конец занятия скоро, как бы Ишейн за нами не увязался.
Да. Это еще одна придумка нового учителя — в отличие от других занятий, начало и конец его урока теперь ознаменовывались таким вот зловещим хохотом, от которого даже у меня в животе все скручивалось в холодный узел.