— Когда соберутся наши люди? — спросил он.
— Мы ждем их с минуты на минуту, — ответил Роско. — Сбор назначен на шесть часов.
— Они полностью готовы?
— У них будут ружья и пистолеты. Так просто эти мерзавцы не пройдут.
— Сейчас нам надо подумать вот о чем, — сказал Джимми. — У нас слишком мало людей, придется выбрать, где конкретно мы укрепимся.
Роско и представитель городского отделения профсоюза молчали.
— Думаю, что боссам надо оставить новую фабрику, — спокойно сказал Джимми. — Там установлена только десятая часть оборудования. С такими мощностями они много не сделают.
— Не согласен, — решительно возразил Роско. — Двое из моей семьи погибли, защищая эту землю, а теперь ты хочешь просто так пустить туда штрейкбрехеров.
— Я не собираюсь никуда их пускать, — ответил Джимми. — Мы выделим десять стрелков, расставим их в лесу и на холмах, так что противнику придется потрудиться, чтобы куда-то войти. А вот с городом совсем другое дело. Если они займут фабрику, то смогут наладить производство, тогда нам останется только уйти из этих мест или сдаться.
На углу улицы Джимми наблюдал за фабрикой. Пикеты, составленные в большинстве своем из женщин, уже стояли перед воротами. Из-за ограды на них настороженно смотрели охранники.
— Линкольн освободил рабов, — кричали пикетчицы. — Почему вы обращаетесь с нами, как с рабами? Здесь должны быть такие же порядки, как и во всей стране. Да здравствует свобода!
Ровно в семь часов, когда раздался свисток, призывавший рабочих занять свои места, к Джимми подбежал какой-то человек.
— Штрейкбрехеры едут! — крикнул он, с трудом переводя дыхание и подставляя лицо под первые капли начинавшегося дождя. — Три грузовика со стороны Верхней улицы!
Джимми взглянул на мельницу. Пикеты еще стояли перед оградой, но охранники уже открывали ворота, готовясь к встрече штрейкбрехеров. Внезапно Джимми почувствовал резкую боль в животе и обернулся к своим сторонникам. Их вид успокоил его, и боль утихла так же внезапно, как и появилась. Он понял, что сейчас эти люди смотрят на него, ожидая его решения. Ему стало не по себе. Молли Энн, видимо, права. Зачем ему все это? Он ведь не герой.
Крики работниц вывели его из задумчивости. Все сомнения внезапно куда-то исчезли, и он, подняв руку, направился к пикету. Несколько человек последовало за ним.
— Спасибо вам, сестры, — громко сказал Джимми, перекрывая шум толпы. — Мы благодарим вас, а сейчас идите домой.
Работницы посмотрели на него, но никто не двинулся с места.
— Вы слышали меня? Я сказал: идите домой!
На несколько секунд воцарилось молчание.