Он быстро качает головой.
– Какой–то чувак, мэм. Я не знаю. Он дал мне денег и велел принести его сюда. Блять, – он закрывает глаза, - я - идиот.
- Да, верно сказано. – Я наклоняюсь, чтобы поднять пакет, ощущая, как нервный трепет наполняет мой желудок. – Не двигайся. Ты слышишь меня?
Неуверенный кивок парня, и я засовываю пистолет под мышку и разрываю пакет. Внутри находится мое ожерелье, завернутое в бумагу с пятнами засохшей крови.
Мое сердце забилось быстрее.
– Где человек, который дал тебе это?
Он снова качает головой, руки все так же подняты кверху.
- Я просто гулял в центре. Он подошел ко мне. Я не знаю этого чувака!
Дерьмо. Дерьмо, дерьмо, дерьмо! Я бегу к моей сумке и вытаскиваю пару наручников. Завожу руки парня за спину.
- Ты останешься здесь. Понял? Если сбежишь, то я найду тебя, Майк Линсински. Я знаю, где ты живешь.
Он выругался себе под нос, а я скрепила его руки наручниками.
Я беру пистолет, крепко сжимая ожерелье, которое, как я думаю, покрыто кровью Эйвери, и складываю их в сумку, а затем снимаю свои туфли. Мои голые ступни шлепают по асфальту, пока я бегу в сторону моста, но крик заставляет меня остановиться.
Я оборачиваюсь на парня, но понимаю, что шум исходит не от него.
Еще один оглушительный крик, и я достаю свой пистолет, так как узнала этот голос, хотя никогда раньше не слышала столько безнадежности в нем и все еще не могу разглядеть, откуда он доносится.
- Куинн! – кричу я.
КОЛТОН
Новость о мучительной смерти моего брата распространялась по клубу со скоростью лесного пожара. Мой личный телефон был конфискован полицией, я остался без связи, и это лишь усугубило нарастающую тревогу. Добавить к этому кучу федералов, толпящихся в заведении, и закрыть клуб кажется уже не такой плохой идеей.
То есть так было до тех пор, пока я не вернулся в клуб и не узнал, что персонал уже успел организовать вечер памяти Джулиана. Лилли Энн и Оникс взяли всю работу на себя, связались с постоянными членами клуба и настаивали на том, чтобы я отдохнул. Отдых. Вряд ли я смогу его позволить себе сегодня ночью.
К тому, что я, не переставая, беспокоюсь за Сэди, добавилось и чувство вины, которое начинало вгрызаться в меня. Главная причина, по которой я согласился на этот вечер памяти, была в том, что большое количество людей, пришедших в клуб, как раз поможет осуществить безумный план Сэди.
Мне удалось увернуться от большинства «инвесторов» брата. Тех, которые до сих пор должны ему денег или озлоблены на него за то, что попали в его список для шантажа. Я нашел себе маленький и неприметный уголок внутри главного зала, где устроился с рюмкой бурбона, и где никто не осмеливался нарушить мое желание побыть в одиночестве.