На какое-то время Женя утратила свою решительность и напор, она была не готова к такому повороту событий. На несколько секунд их взгляды встретились, но и этих коротких секунд было довольно, чтобы каждая их них почувствовала: дальше вопросов будет еще больше и ответы на них не всегда найдутся…
- Стерва! – еле слышно прошипела Женька.
- Самовлюбленная дура! – тихо прошелестела ей в ответ Вика.
– Вот и славно… Трам-пам-пам… – уже громко произнесла Евгения, и покосившись на Вику недобрым глазом, пошла к столу не оглядываясь.
Виктория, дурашливо присела в книксене, лучезарно улыбнулась и торжественно произнесла:
- Спасибо вам, огромное, за приглашение. Я очень рада, правда, рада, что познакомилась с вами. Есть небольшие шероховатости и непонимание, но для первого раза неплохо, я думаю. Даже очень неплохо, с учетом некоторых тонкостей… Приятных вам шашлыков и отменного аппетита. На этом, я вынуждена покинуть ваш гостеприимный дом. У меня внезапно разыгралась жуткая мигрень, но не беспокойтесь… Не люблю долгих прощаний…
- Вика, позволь... – Сергей рванулся к ней, желая предложить свои услуги.
- Нет! - неожиданно громко крикнула она, так что все присутствующие вздрогнули. - Нет, - уже спокойно и словно извиняясь за свою несдержанность, мило улыбнувшись, проговорила Виктория. - Сереж, спасибо, не нужно. Я доберусь сама. Дорогу я знаю.
- Но, Виктория... – начала, было, Людмила Сергеевна.
- Все хорошо, Людмила Сергеевна. Все просто отлично, уверяю вас… Но я, к сожалению, должна попрощаться с вами. Спасибо и до свидания! – как на приеме в лучших домах Лондона и Парижа, заучено проговорила Вика, и развернувшись, медленно и гордо неся себя, покинула неудавшийся пикник.
Глава 10.
Она сидела на траве, совершенно не заботясь о том, испачкает она джинсы или нет. Вот куда донесли ее ноги, там и села. Она не сильно соврала, что сослалась на разыгравшуюся мигрень: голова просто раскалывалась на части, гудела от нахлынувших мыслей, чувств и переживаний. «Пути Господни неисповедимы. Каждому воздастся за грехи его. Тяжкий грех убить человека, и не каждую душу простят за него. Или накажут так, что согрешившая душа будет маяться и каяться каждую секунду, помня, за что ей так воздалось. Страшная участь иметь душу мужчины и жить в теле женщины. Страшная и горькая! Еще страшнее жить так и понимать, что у тебя нет выбора. Хотя нет, выбор есть всегда. Только не для всех он приемлем. Кто-то сознательно не идет на перемены тела, зная, что в следующей жизни его путь может быть еще горше и мучительнее...» - размышляла Виктория, перебирая пальцами нежную траву. Она знала, чего ждала. «Дура! Самовлюбленная и зацикленная на себе дура! Наговорила мне гадостей и думает, что я поверила ей. Почему так? Отчего этот стыд? Неуверенность в своих силах, страх получить новую порцию боли, столкнуться с непониманием или так любит брата? Я ведь ничего не хочу от нее. Только увидеть и поговорить. Я знаю, она придет... Только шла бы уже скорее». Отчего-то ей стало холодно и зябко. Она почувствовала, как холод поселился в конечностях и стал медленно подниматься все выше. «Нервное? Не знаю. Ничего не знаю и не понимаю. Я не ханжа, но к такому повороту событий я не готова. Насколько же надо разгневать Бога, чтобы он так жестоко обошелся с ним? Поселить в тело женщины. Какая жестокая кара для мужчины-воина! Насколько я готова к такому повороту событий? Совсем не готова. Совершенно». Сильные руки уверенно обняли ее за плечи. Виктория закрыла глаза. Жадные, горячие губы коснулись ее шеи. Они знали что делали... Только эти губы и эти зубы могли доставить столько сладостной истомы и манящей боли, что Вика больше не сомневалась, кому они принадлежат. Она приоткрыла рот, чтобы выдохнуть имя, пока у нее совсем не закружилась голова, но требовательные губы накрыли его. Они целовались, как два измученные жаждой путника, припавшие, наконец, к источнику с живительной влагой: жадно, дико, страстно. Их поцелуи, были как смертельные поцелуи вампира: скорее выпить друг друга, и утолить свою страшную жажду, свой смертельный голод. Как они изголодались друг по другу! Только тот может понять, кто любил с неудержимой, безрассудной и всепоглощающей страстью.