Я оглянулась – еще раз посмотреть на нее, она же, цепко ухватив мой взгляд, крикнула мне вслед:
- Ты чего конкретного ищешь? Так у меня сортимент широкий! Иди-ка сюда.
И опять я, будто под гипнозом ее басовитого голоса и колючего взгляда блестящих черных глаз послушно повернулась и подошла к лотку.
- Што ищешь-то? – благодушно поинтересовалась она, не переставая прощупывать взглядом толпу.
- Шар. Там должны быть апельсиновые деревья, белоснежные песчаные дорожки, алые розы, хрустальные озера.
Торговка воровато огляделась с видом бывалого фарцовщика, перегнулась через свой лоток и быстрым полушепотом сообщила:
- Есть. Дома у меня есть. Завтра вечером загляни. Вот адрес.
Я рта не успела раскрыть – она сунула мне в руку бумажку с адресом и, выпрямившись, заголосила:
- Игрушки новогодние, сувениры, дождик! Игрушки новогодние, сувениры, дождик!
Жила она в каком-то промышленном районе. Темным вечером я, чертыхаясь и утопая в грязи, с трудом нашла нужный дом. Фонари не горели, двор скудно подсвечивался желтыми квадратами окон и тонким серпиком молодого месяца. Что я тут делаю?!
Торговка открыла не сразу – судя по шорохам, доносившимся из-за обитой дерматином двери, она пристально разглядывала меня в дверной глазок. Через несколько минут раздался щелчок замка.
- А, ты что ли, - поприветствовала меня тетка.
- Здравствуйте, - я смело шагнула в прихожую. Меня накрыло плотной густой волной хорошо настоявшихся звуков и запахов – будто кто-то открыл перед моим носом кастрюлю с только что сваренным борщом. Где-то кричали дети, бубнил телевизор, слышался затяжной старческий кашель.
- Стой тут, - приказала торговка и ушла, оставив меня в неосвещенной прихожей. ЧТО Я ТУТ ДЕЛАЮ?! В безвоздушном коридорном пространстве под странную мелодию из ползущих со всех сторон звуков лезла мне в голову всякая жуть: картинки немощеных улочек средневековых городов и многолюдных рыночных площадей.
- Ежики зеленые, - донеслось откуда-то из-под ног. Я испуганно отпрыгнула в сторону.
- Кхе-кхе, - источник звука находился где-то под вешалкой, на которой беспорядочно громоздилась груда бесформенной одежды. Когда глаза привыкли к полумраку прихожей, я разглядела какую-то лежанку. Голос принадлежал выглядывающей из-под тряпья голове. Кому принадлежала голова – установить было довольно затруднительно. Я попятилась к двери, решив, что с меня, пожалуй, достаточно. Но тут в прихожую вышла тетка. Она прикрикнула на голову, которая тут же скрылась под тряпьем, и протянула мне большой стеклянный шар.
- Пятьсот, - деловито сообщила она.