Вечерами, выходя на крыльцо подышать свежим воздухом и наблюдая, как рабочие электронного завода, расположенного на окраине поселка, медленно разбредаются по своим домам, он мысленно благодарил судьбу за то, что не принадлежит к их числу. После ужина к нему нередко подсаживалась Глория, чтобы посмотреть, как главы семейств играют в мяч со своими отпрысками или как прогуливаются в ближайшую лавку на углу за буханкой хлеба или пачкой дешевых сигарет. Это было мирное, вполне устоявшееся соседство, когда никто не проявляет излишнего любопытства и не сует нос куда не следует.
— Никки?
— Да?
Он с улыбкой взглянул на Глорию, присевшую на перила крыльца и болтающую своими красивыми длинными ногами. Это была бесподобная девчонка, которая, правда, слишком любила поговорить.
Он сам частенько подумывал о том, чтобы жениться на Глории. Ему даже порой представлялось, как он проводит остаток своей жизни на этой улочке и по вечерам ходит на угол за пивом. Но долго размышлять об этом ему не хотелось.
— Когда-нибудь сможем, — сказал он, и это был ответ на все вопросы.
Чуть позднее, около десяти, раздался телефонный звонок. Глория нехотя поднялась и исчезла в доме.
— Это тебя, — раздался ее голос.
Он прошел в дом и взял трубку.
— Ник Вельвит? — спросил его незнакомый голос.
— Да.
— Я хотел бы поговорить с нами о деле.
— Когда? Сегодня вечером?
— Да. Если можете, приходите в отель «Форстер», номер 229.
Ник улыбнулся в трубку.
— Я не веду деловые разговоры в гостиничных номерах, где можно только спать или заниматься любовью.
— Хорошо. Тогда где?
— В сквере напротив гостиницы. Около фонтана.
— В темноте? — неуверенно пробормотал голос.
— Лучше всего я работаю в темноте. В одиннадцать часов. Приходите один.
— Как я вас узнаю?
— Я вас сам узнаю, — сказал Ник и повесил трубку.
Он всегда их узнавал. Они все были на одно лицо.
Глория вернулась с крыльца.
— Кто это, Никки?
— По поводу работы. Вернусь около полуночи.
Направляясь к дверям, он натянул свитер. Ночи здесь порой бывали прохладными.
Ник Вельвит родился в нью-йоркском Грин Виллидже как раз в то время, когда «итало-американские аборигены» успешно отражали нашествие цыган. Ник укоротил свое первоначальное имя, звучавшее как английское растянутое слово «сыр» и вместе с другими парнями, исключенными за плохое повеление из средней школы, отправился «воевать».
С годами его работа начала приобретать конкретную форму, и сейчас, приближаясь к сорока, он стал признанным специалистом. Ему звонили, к нему приезжали издалека, потому что в определенных делах он не имел себе равных в мире.
