Если эти сестрички могли разбить жизни братьев Райана, то можно понять его гнев и желание избавиться от них. Понятна и неприязнь к ним мисс Элизабет Бреннан. Джозеф же относился к девицам куда легче — с язвительной насмешкой, но, в общем-то, добродушно.
Патрик же явно всерьёз был увлечён мисс Шарлотт. Донован мог предположить, что Райан говорил Патрику о девицах Ревелл, но тот едва ли стал слушать его: отношение братьев были натянутыми. Но и Райан, узнавший о происшествии в подвале от Лорримера, и Джозеф, услышавший всё от Райана, в один голос утверждали, что Патрик шпионил за Шарлотт и преследовал её своими ухаживаниями, и не угомонился, даже когда оказался в постели с больной ногой. Но если так… то дьявола могло и не быть.
Случившееся почти на глазах Донована было тяжёлым, горестным, но вполне объяснимым — без мистики и чертовщины. Могло ли то же самое случиться с Уильямом и Мартином? Почему нет? Что же было тогда причиной их гибели? Любовь, слепая страсть, приковывающая мужчину к женщине и женщину к мужчине.
Члены семьи Бреннанов разнились на людей привлекательной и отталкивающей внешности, но главное различие проходило по иным качествам. Это были люди чувственные, люди страсти — и люди бесстрастные и бесчувственные, люди холодного разума. Именно поэтому ничего не случилось и не может случиться с Джозефом Бреннаном — он едва ли мог влюбиться. «Я же учил его: в игре обольщения есть только одно правило — никогда не влюбляться». Да, племянник точно прошёл эту школу. Райан Бреннан выбирал мужа сестре и жену себе — как банкир выбирает сферу вложения капитала, спокойно торгуясь и взвешивая все шансы. Элизабет же считала, что Патрик «воспринимал жизнь по-дурацки», не умел меняться, приспосабливаться к обстоятельствам, думать об интересах других…
Так ли они неправы? Донован не знал этого.
В дом тем временем снова приехали полицейские и с ними — доктор Тимоти Мэддокс. Он на ходу бросил взгляд на Донована, но не перемолвился с ним ни словом и не поздоровался. Чарльз понял, что медик решил отложить беседу на потом, и вернулся к себе а мастерскую в доме. Как ни странно, захотелось писать: работа всегда успокаивала расшатанные нервы и усмиряла волнение. Сейчас рука сама скользила по холсту, Донован рисовал одержимо и — подлинно успокаивался. Медленным и размеренным становилось дыхание, сердце билось ровнее и тише.
Вечером следует ждать, что к нему придёт Мэддокс, а завтра должен наконец приехать епископ Роберт Корнтуэйт. За то время, что Донован был в доме Бреннанов, череда смертей продолжалась, погибли — фактически на его глазах — ещё четверо. Самоубийство Кэтрин Ревелл и Патрика Бреннана сомнения не вызывали. Не