— Могу лишь предположить, что чем-то весьма не безобидным, иначе, зачем прятать свои опыты так глубоко под землю? Satan finds some mischief still for idle hands to do…[11]. А что думаете вы сами, мистер Донован?
Чарльз задумался.
— Мне довелось писать портрет мистера Джозефа Бреннана совсем недавно, и впечатления свежи. Это умный человек, однако, он отнюдь не стремится демонстрировать этот ум, чаще просто корчит из себя гаера. Меж тем он практичен, холоден, циничен и, как мне показалось, умеет добиваться своего. Я не знаю, каков его доход, но он, как мне показалось, как сыр в масле катается. Я не могу представить сферу его интересов, как химика. У меня сложилось впечатление, что он тоскует по ушедшей молодости, но думать, что в своей подземной лаборатории он ищет эликсир вечной юности, — Донован, улыбнувшись, покачал головой, — в это не верится. Равно не похоже, чтобы такой человек интересовался философским камнем, — снова улыбнулся Чарльз, — он для этого недостаточно романтичен и излишне умён. А вот превращение всех металлов в золото — это возможно, — улыбнулся Донован. Money is the fruit of evil as often as the root of it[12].
— А гомункулус? — усмехнулся врач.
Чарльз покачал головой.
— У него есть слуги.
— Цели подобной прикладной химии, — кивнул Мэддокс, — всегда удивительно пошлы. Набить деньгами карманы, создать армию наемников, свести счеты с врагами и жить вечно. И никого не интересует спасение души и очищение собственного сердца, — проговорил врач, но сам явно думал о чем-то другом.
— Но я так понял, что вы всё же подозреваете Джозефа Бреннана? Почему?
Мэддокс пожал плесами.
— Потому что я не верю в эпидемии самоубийств. Я не верю во все, вами описанное, мистер Донован. Чтобы три юные провинциалки из захолустья перевернули дом вверх дном? Может ли это быть? Чтобы молодой Хэдфилд ни с того, ни с сего, как безумный, ушёл на болота в ливень? Вы верите в это? Чтобы три брата, один за другим, предпочли жизни смерть? Чтобы девица в здравом уме выбрала слугу, предпочтя его господину? В этом доме, боюсь, верно только то, что спрятано от глаз и никем не упоминается.
Донован смутился.
— Я не мог без нужды ходить по дому и задавать любые вопросы, — попытался оправдаться он, но Мэддокс перебил его:
— Я не виню вас, но я уверен том, что должен быть человек, направляющий ход этой игры, двигающий по полю пешки. Кто и что сказал мисс Кэтрин Ревелл такого, что она предпочла выброситься из окна? Кто и что сказал мистеру Хэдфилду — после того, как он отказался жениться на мисс Элизабет? Что он искал на болотах в дождь? Я не верю и Джозефу — не мог Патрик с больной ногой преследовать мисс Шарлотт. Это вздор. Если даже он следил за ней, — не настолько же был глуп её любовник, этот камердинер, чтобы попадаться ему на глаза? Вы вначале пришли к верному выводу. Разумеется, Патрику кто-то сказал о Лорримере и мисс Ревелл. Этот кто-то, боюсь, направил и Уильяма, и Мартина туда, где их ждала смерть. Вы просто позволили одурачить себя, мистер Донован. Семь совпадений подряд — это уже не случайность, это система.