И чтобы сейчас его, человека явно распутного, вдруг замучила совесть? Из-за чего? Ещё вчера он не считал себя виновным в совращении Кэтрин, уверяя, что его опередили, и говорил об этом так, словно знал имя соблазнителя.
Но, стало быть, тогда доктор Мэддокс не прав: Кэтрин всё же пала именно в доме Бреннанов, уже после приезда. Но кто её обольститель?
Донован, основываясь на здравомыслии, предположил бы, что это или Райан, или Уильям, или Мартин Бреннаны. Но Райана не обвинил даже Хэдфилд, который мог узнать от самой Кетти имя её любовника, и едва ли это был Уильям: на семейных фотографиях он ещё менее привлекателен, чем Патрик. А вот Мартин…
Да, наверное, именно поэтому Хэдфилд и не стал называть имя — глупо было упрекать мертвеца…
Но тогда — что могло случиться с самим Мартином?
Донован вздохнул: картинка явно не складывалась, мозаичные осколки разлетались, не образуя никакого рисунка.
Чарльз подошел к окну и приоткрыл портьеру. Дождь снова перешел в ливень, дальние уголки парка перед центральным входом были совсем не видны из-за мутной пелены тумана. Казалось, облачное небо спустилось на землю и накрыло её непроницаемой мокрой тучей. А что сейчас творится на болотах? Донован снова выглянул в окно. Он не был за городом и не видел местных болот, но родился в Сомерсетшире, и болота знал с детства. Он помнил, как постоянно вращались крылья заброшенных мельниц в заболоченной речной пойме, из трубы шел дым, а его кормилица говорила, что это черти мелют души непослушных ребятишек… Все живущие поблизости обходили болота десятой дорогой, особенно страшили его блуждающие огни, которые одинокие путники часто принимали за огни жилища и приходили прямиком в топи. Кормилица говорила, что тот, кто увидел их, получил предупреждение о скорой смерти, а несут их пришельцы с того света.
Даже самые отчаянные ягодники и охотники рассказывали, что посреди топи вдруг появляется странный звон в ушах, кружится голова, ноги становятся ватными и хочется бежать. Необъяснимый страх сковывает с головы до пят, человека словно парализует, но двигаться уже не можешь и словно со стороны наблюдаешь за своей гибелью. Пока болотная вода не начнет заполнять легкие…
Тут художник неожиданно подумал, что сам он уверен, что Хэдфилд… мёртв. Да, это понимание было каким-то тяжелым и твёрдым. Смерть Хэдфилда была такой же реальностью, как шум дождя за окном. Но почему? Не потому ли, что этот дом с его пустыми холлами и рядом зеркальных окон с самого начала показался ему домом мертвецов? Ведь он пришёл сюда искать причины давних чужих смертей, но сам лишь столкнулся ещё с двумя смертями,