Он срисовывал ранний портрет, вносил в него черты зрелости, сверял с фотографиями, но ловил себя на том, что упорно ищет решения загадки. И она пришла, так же внезапно и просто, как приходит озарение. Если консольная лестница левого крыла не ведет в подвал, значит ли это, что в подвал не ведёт и лестница правого крыла? А вот это просто заблуждение.
Что реально дает такое сокрытие, превратившее лестничный марш в потайные ступени? Только одно: возможность незаметно спуститься с чердака в подвал, или — подняться с подвала на третий этаж. На третьем этаже в правом крыле жили Эдвард Хэдфилд и Джозеф Бреннан. Покои Бреннана примыкают к лестнице. Возможно ли, что из апартаментов дядюшки Джо за стеной есть ход на лестницу? Разумеется, иначе все эти перестройки просто не имеют смысла. Но если там раньше жил мистер Ральф, то все снова теряет смысл…
Что же делать? Едва ли комнаты мистера Джозефа Бреннана будут открыты для него. Глупо и рассчитывать на это. Но это лишь означает, что искать нужно другой выход — из подвала! О! А не его ли и искал в своих вояжах по подвалам замка Эдвард Хэдфилд? Старый замковый туннель и призрак могли быть, да и наверняка были — просто отговоркой. Но Хэдфилд не в подвале — он ушёл на Дальний выгон! Впрочем, это ведь говорит его сестра, возможно с его слов. Но он вполне мог сказать ей, что идёт туда, куда вовсе не собирался. Но стоп. Он опять забыл. Собака, пойнтер, повела на болота…
И опять же… Хэдфилда с сестрой фактически выставили из дома. Что за смысл ему в такой час лазить по подвалам? Донован закончил рисунок на холсте и решил сделать подмалевок. Он вытащил палитру и тюбики с красками. Рука его ещё шарила по дну своей холщовой сумки, когда в сердце медленно, подобно холодной, склизкой змее, начала заползать тревога. Он вытряхнул содержимое на пол, резко перебрал тюбики руками и несколько секунд тупо смотрел на цинковые белила, колькотар, свинцовый сурик, зелень Гентеля, кобальтовую зелень, зелень Динглера, зелень Казали… Жжёная слоновая кость, франкфуртская чернь, кобальт, египетская синяя… Кассельская желть, муссивное золото, цинковая и неаполитанская желть.
Нет, не показалось.
Исчезли реальгар и аурипигмент.
Глава 14. Чаепитие в Кэндлвик-хаус
Только слова имеют значение, все прочее — болтовня.
Эжен Ионеско.
Бесполезно ловить на слове влюбленных, пьяных и политиков.
Э. Маккензи.
Как ни странно, осознав, что обворован, Донован ничуть не разгневался. Поняв же, что украдены яды, соединения мышьяка, он ощутил в душе нечто мутное, подобное вязкому лондонскому туману. Несколько дней назад за ужином зашёл разговор о ядах в масляных красках. Его затеял Джозеф Бреннан. Слышали его все, кто был за столом. Впрочем, нет. Тогда не было Патрика Бреннана и Томаса Ревелла. Первый был в городе, второй — в Уистоне.