— Нет, — покачал головой Донован, — люди веры, аскеты и творцы, обращенные к иному миру, к вечности, никогда не кончают с собой. Нужно забвение вечности и неба, чтобы возникла мысль о самоубийстве. Для самоубийцы временное становится вечным, подлинно вечное же исчезает, земная жизнь с её утехами для него становится единственной реальностью, и её крах становится крахом всего. Самоубийца совсем не презирает мир, он раб мира.
— Удивительно… — Элизабет подлила чай ему и брату, — а мне казалось, что художник живёт миром, ведь без его красоты ему нечего писать…
Донован улыбнулся. Ему показались вдруг удивительно странными и это чаепитие в доме самоубийц, и сам этот разговор живых о суициде.
— Плох художник, который живёт миром, — ответил он, — для живописи нужны чуткий глаз, твёрдая рука, память о прошлом и связь с истинным Творцом. Уберите одно из этих составляющих — и живописца не будет, будет искаженная, перекошенная, лишенная гармонии живопись. Что до мира… — Донован усмехнулся, — так ведь я могу писать и свои фантазии.
— Он прав, — кивнул головой Райан, — при этом я тоже вижу в самоубийстве только слабость. Смешно вешаться из-за какой-то мелочи, когда впереди тебя может ожидать нечто действительно страшное. Это упущенный шанс. Как можно какой-то пустяковый житейский эпизод счесть настолько значимым, чтобы позволить ему определять твою жизнь? Это немыслимо. Жизненные коллизии могут быть достаточно сложны и даже беспощадны, но искать душевного покоя у пистолетного дула?
— Не суди по себе, Райан, — нравоучительно заметил Джозеф Бреннан. Джин чуть разморил его, глаза затуманились. — Мир делится на людей страсти и людей разума, это два разных слоя общества. Все женщины относятся к первому… — он замолк, услышав, как иронично хмыкнула Элизабет, — а, ну да, ладно, не все, одна из сотни разумна. Среди мужчин же каждый десятый — бесстрастен и руководствуется лишь разумом.
— И это, по-вашему, лучшие из лучших? — поинтересовался Донован.
— Думаю, да, — ответил Джозеф Бреннан без колебаний, — хоть сам я к ним и не отношусь. Я иногда поступаю импульсивно. Мучаясь бессонницей, поневоле становишься теоретиком самоубийства. Но живой пример — перед вами. Райан никогда не поступал необдуманно, хоть я не вижу в этом его заслуги. Это дар Божий.
— Полно, дядюшка, хватит болтать, — Райан поднялся, — что делать-то будем?
Мистер Джозеф Бреннан опрокинул в себя остатки джина.
— Сейчас люди Блэкмора вернутся — посмотрим…
— Простите, — остановил его Донован, — а что мистер Хэдфилд мог искать на Дальнем выгоне?