— Как видишь. Так что там за маленькое поручение?
— Я, в принципе, мог бы и сам. Да только этого прохиндея Черноуцана на дух не выношу. И его самого, и бабу его орденоносную.[32]
— Смею заметить, что особых трепетных чувств к сему литературному семейству я тоже не испытываю.
— Тем не менее. Переговори с ним как-нибудь, накоротке.
— На предмет?
— Тут на днях наши парни операцию изящную провернули. Вытащили, а по сути — выкрали из Португалии доктора Антонио Агостиньо Нето. Надеюсь, слыхал про такого?
— Если не ошибаюсь, президент Народного движения за освобождение Анголы?
— Он самый. В 1960-м за революционную деятельность дохтура в очередной раз арестовали и закатали в тюрьму в Лиссабоне. Но после серии международных протестов португальские власти его все-таки освободили. Однако поместили там же, у себя, под домашний арест. И вот теперь наши помогли устроить Нето побег и тайно переправить в Конго.
— Странно, что я нигде об этом не читал.
— Официальное сообщение в газетах появится только на следующей неделе.
— История лихая, но я не вполне понимаю, каким боком здесь Черноуцан?
— Объясняю. Этот негритянский доктор, помимо прочего, грешит рифмоплетством. Стишки пописывает, причем у него год назад даже сборник выходил, на португальском. Есть мнение, что неплохо бы эти вирши, в избранном варианте, и у нас тиснуть. Во-первых, само по себе дело благое. А во-вторых, и самому доктору гонорарных деньжат подкинуть не грех. На поддержку штанов и на продолжение революционной борьбы. Смекаешь?
— «Где смекнет боец, там врагу конец».
— Смешно. В общем, переговори с Черноуцаном, пусть включат книгу в план. Особых, сверхгигантских, тиражей не требуется. Тысяч 50 или 70, думаю, будет в самый раз.
— Боюсь, в этом году физически издать не успеют.
— Почему?
— Надо ведь перевод нормальный, качественный сделать. Все-таки стихи — не проза.[33]
— Пусть подсуетятся. Надави на сознательность. В конце концов, как ты говоришь, стихи не проза. Букв меньше.
— Хорошо, надавлю. Вот только не в том месте и не на те места давим, Олег Михайлович.
— Не понял тебя?
— С ангольскими докторами возимся, а своих мозгокрутов без пригляда оставляем. Ты с моей докладной запиской по Солженицыну ознакомился?
— Самым внимательнейшим образом.
— И чего?
— Решение по Солженицыну пока не принято.
— И как долго продлится пока?
— Не знаю, Владимир Николаевич. Вот честное коммунистическое — не знаю. Мне самому этот шнырь лагерный — во как надоел! Но ты же понимаешь, в данном случае просчитать реакцию Хрущева, со всеми его последних месяцев закидонами, не представляется возможным. Лучшие аналитические умы головы ломают, а просчитать не могут.