Тем временем очередное звено самолетов приблизилось к колонне, и снова зачастили-застрекотали пулеметы. И тогда Людмила в отчаянии бросила Оленьку перед собой на снег, а сама упала сверху, закрывая детское тельце своим телом. Она успела — уже в следующую секунду пулеметная очередь, выбивая маленькие фонтанчики крови, прошила спину Людмилы.
Люся Самарина сделала все, что смогла, и даже более того — не сумев спасти жизнь дочери собственной, она подарила жизнь дочери своей подруги.
— Казалось, этот кошмар никогда не закончится. Наконец, они улетели, и я увидел лежащую рядом с собой Люсю. Мертвую. Я… Вы… вы даже представить себе не можете, Владимир Николаевич, что я испытал в ту ужасную минуту.
— Отчего же? Могу. Представить.
— Но, слава богу, хоть девочка осталась жива.
— То есть Ольгу не задело? Даже не ранило?
— Нет, обошлось. Вот только с нею случилось что-то навроде шока — она перестала говорить. Представляете? То всю дорогу щебетала, несла какие-то детские глупости. И вдруг — как отрезало. Верите-нет? Я думал, у меня сердце разорвется, на нее глядючи.
Посчитав свою задачу выполненной, вражеские самолеты улетели, сопровождаемые запоздалым ответным огнем наших зениток.
Из шести вышедших на маршрут грузовиков на ходу остались только два. Старший колонны принял решение собрать в них детей, женщин с грудными младенцами и раненых и как можно скорее отправить их на Большую землю. Остальным предстояло остаться в ожидании прибытия нового транспорта. И пока мужчины пробивали в снежной целине объезд полыньи, в которой затонула головная полуторка, началась погрузка, сопровождаемая истошным детским плачем и женскими причитаниями.
Самарину совсем не климатило несколько часов проторчать на морозе. Подхватив на руки Оленьку и не забыв при этом про оба счастливо уцелевших чемодана, он решительно протиснулся к грузовику.
— Товарищ начальник! Я… я не могу отправить дочку одну. У нее шок, и она, кажется, тоже ранена. Ее надо срочно к врачу.
— А почему вы, а не?.. Где ваша жена?
— Она погибла.
— Сочувствую.
— Так как же, товарищ начальник? Очень уж плоха девочка наша.
— Ну хорошо. В порядке исключения, раз уж и девочка тоже… Грузитесь. Э-э! Да бросьте вы уже свое барахло! Тут людей сажать некуда, а он!..
Самарин покорно поставил чемоданы на снег и подсадил Оленьку к борту, где ее приняли дети постарше. Дождавшись, когда начальник колонны отвернется, он ловко забросил в кузов один из чемоданов (самый ценный, с продуктами и с тщательно спрятанной Юркиной «платой за проезд») и шустро, что та обезьяна, вскарабкался следом.