Но сейчас, когда из привычного форменного синего Светка переоблачилась в разрешенные к летнему ношению белую гимнастерку и белую же беретку, ее словно подменили. И взгляд, форме под стать, посветлел и посвежел. И улыбка, пусть неотчетливо, пускай лишь в уголках вечно поджатых губ, нет-нет да обозначится. М-да… Диво дивное, чудо чудное. Давненько я не получал возможности лицезреть в образе и подобии лейтенанта Свиридовой именно что барышню в милицейской форме, а не милиционера в юбке.
Спешу оговориться: будучи не просто человеком женатым, но и отцом горячо любимого пятилетнего балбеса, рассуждаю сугубо с эстетических позиций. Как отстраненный, но не чуждый прекрасного наблюдатель. Тогда как расположившийся по левую руку холостяк Захаров буквально пожирал Свиридову простодушными влюбленными глазенками.
Утром, на совещании, заикаясь про аллергию, Мыкола почти не соврал — вот только аллергия у него была не на архивную пыль, а на конкретную архивную пылесборщицу. В смысле, как завидит Светку, сразу красными пятнами покрывается. Такая вот забавная реакция, навроде разновидности любовного зуда. Причем скромняга искренне уверен, что ни мы, его коллеги, ни сама лейтенант Свиридова ничего не замечает. Вроде как в песне: «и кто его знает, чего он моргает». Ага, щас! Собственно, потому я и попросил обслужить меня первым. Чтобы скоренько заполучить потребную информацию к размышлению и оставить голубков наедине — и с картотекой альфонсов, и друг с другом. Может, промеж них что и станцуется — не по первому, так по второму пункту.
— …В общей сложности у нас обнаружилось восемь учетных записей по преступникам, в разное время фигурировавшим под кличками Барон, — сверяясь с отпечатанной справкой, официальным тоном объявила Свиридова. — Еще три карточки занесены в общий реестр под списание по причине естественной либо насильственной смерти обладателей клички.
— Прозвища.
(Это у меня машинально вырвалось. Навроде рефлекса собаки Павлова. Легавой, разумеется, породы.)
— Что?
— Я говорю: клички — они у собак. А у наших подопечных — прозвища.
— Да какая разница?
— Согласен, принципиально никакой. Продолжайте, Светочка.
— Я вам, товарищ Анденко, никакая не Светочка, а Светлана Георгиевна. Или лейтенант Свиридова.
(Ой-ой, какие мы сегодня буки! Или это на вас так присутствие инспектора Захарова действует?)
— Виноват. Исправлюсь, товарищ лейтенант Светлана Георгиевна.
— Из этих восьмерых фигурантов трое — цыгане. Так что барон у них не только кли… прозвище, но и социальный статус. Я так понимаю, цыгане вас?..