А еще Юрка с мстительным удовольствием представил выражение лица Битюга, когда тот, снова наведавшись к своему схрону, обнаружит пропажу. То-то задергается, запаникует. И поделом гаду.
* * *
— …Васька! Тушенки хочешь?
Неожиданный вопрос Битюга застал врасплох.
Разумеется, принимать подарки от этого гада Юрке категорически не хотелось. Да только…
Даже и в относительно сносных, применительно к недавнему прошлому, бытовых условиях чувство голода его, человека, пережившего блокадную зиму, по-прежнему не отпускало. Ни на один день. Юрка хотел есть всегда. В любом месте и при любых обстоятельствах.
А потому голод, пускай не чистой победой, лишь по очкам, но взял верх над чувством брезгливости.
— Хочу! А у тебя есть?
— Есть!
В подтверждение своих слов, Битюг продемонстрировал содержимое опустошенной примерно на две трети банки.
Юрка подбросил еще пару веток в костер, поднялся и подошел к так и не поменявшему изначальной лениво-созерцательной позы Битюгу. Произносить волшебное слово не стал, просто посмотрел вопросительно: дескать, ну и?
— Тушенка у меня есть, да не про твою честь! — выдал заготовленную хохму Битюг и гулко, словно в бочку, заржал.
Ошарашенный таким поворотом Юрка побледнел и сжал кулаки.
— Придурок!
— Что-о? — клацнул челюстями Битюг, резко перестав ржать. — Ты это на кого лапку задрал, щенок?
— Я, может, и щенок. А вот ты — шавка подзаборная, — зло процедил Юрка.
И, не сдержавшись, прокололся.
Добавил, чтоб окончательно припечатать:
— Мародер!
Битюг аккуратно отставил банку. Поднялся, угрожающе нависая.
Вперился недобрым.
— Что ты щас сказал?
— Я на таких уродов в блокадном Ленинграде насмотрелся. Сколько у тебя, я запамятовал, часиков и колечек в коллекции? Тех, что фашисты награбили, а ты позаимствовал? Что уставился? Видел я, как ты над своим схроном слюнями капал.
— Ах ты, с-ссучонок!
Битюг шагнул навстречу, сократив дистанцию до расстояния прямого удара.
— Даже не вздумай! — предупредил Юрка и быстрым движением выхватил из-за голенища правого сапога финку — подарок Лукина.
— Эй! Вы чего там, совсем сдурели? — заголосила от озера Анфиса, только теперь углядев разгорающийся на берегу конфликт. — Васька, убери нож! Совсем с ума спятил?! Битюг, оставь пацана в покое! Сходи лучше за хворостом, костровой хренов, огонь почти погас!
Юрка невольно обернулся на источник крика и…
Самого удара он даже не увидел.
Просто бац — и все: свет погас…
Юрка очнулся от струйки холодной воды, льющейся ему на переносицу. Он открыл глаза — над ним, тревожно всматриваясь, нависала Клавдия, держа обеими руками котелок.