, позаимствованным у Коржа. Тому все равно уже без надобности.
— Порядок в танковых войсках.
— Что ты с ней сотворил?
— Да ничего особенного.
— И все-таки?
— Просто двинул разок. Прикладом по морде. На память и на прощание, — Битюг оскалился. — Ей же, дуре, на пользу. Теперь на нее ни один фашист не позарится. Без передних-то зубов.
— Ну и гад же ты, — смерил его презрительно Лукин.
— Угу. Зато вы все дюже добренькие, как я погляжу.
Хромов снова посмотрел на часы:
— Все, двинули. Сережа, на ходу докуришь. А ты, Васька, дуй на исходную, в овраг. И чтоб носу оттуда не казать.
— А можно я с вами?
— Нельзя.
— Ну чего застыл, как статуй? Приказ командира слыхал? — Битюг схватил Юрку за воротник, развернул и, придав ускорение посредством легкого поджопника, спихнул с крыльца: — Бе-егом!
Самое обидное, что ни Сергей, ни Хромов за такое вот нарочитое и беспардонное хамство не сделали Битюгу не то что внушения — замечания.
А ведь он, Юрка, между прочим, каких-то пять минут назад спас этим двоим жизнь.
* * *
После успешно проведенной акции партизаны возвращались на базу в приподнятом настроении. Оно понятно: и боевую задачу выполнили, и без потерь в своих рядах обошлись. Даже легкораненых не случилось.
За два с половиной часа марша дошагали до болота, и здесь Хромов дал команду на привал. Болото было небольшим, но коварным, так что форсировать его в кромешной тьме могло быть чревато. Опять же и личному составу следовало отдохнуть — что и говорить, заслужили. Вот тут-то и пригодился сидор запасливого Битюга, где помимо хлеба, вареной картошки и консервов сыскались даже две бутылки самогона. И Хромов, поломавшись для виду, благосклонно дозволил опустошить одну.
Во всей этой возбужденно-гомонящей суете Юрка участия не принимал — ему сейчас остро требовалось побыть одному. Накатившая на парня вторая волна эмоций, на сей раз связанная с запоздалым осознанием собственноручно совершенного убийства, немного приглушила обиду на Хромова. Так вот он каким оказался, первый его фашист! Пусть и не совсем фашист, а наш, русский, но все равно — полицай, предатель, враг. Жаль только, что стрелять пришлось в спину. Как-то это нехорошо, неблагородно. Хотя… Юрке отчетливо припомнился разговор с отцом. Тот самый, последний, накануне ареста: «Запомни, сын. Это только в книжках герой не стреляет в безоружного и в спину. На войне настоящей о высоких материях не задумываются. Хочешь выжить — будешь стрелять».
Прав оказался отец. Все верно. Все именно так и случилось.
— Ну что, брат Васька, умаялся?
Из темноты неожиданно выступил Лукин.