— Ты кто такой?
Николай светанул корочки и представился:
— Инспектор уголовного розыска Захаров. А вы, я так понимаю, Красикова Любовь Ивановна?
— Начинается! — досадливо скривилась Люба и плотнее запахнула халатик, для верности придержав его рукой на груди. Во всех отношениях выдающейся, как успел заметить Николай. — Что они вам опять наплели?
— Кто?
— Соседи, кто ж еще? До чего склочное семейство, эти Михеевы. Это ведь они вас вызвали?
— Почему, как милиция, так сразу вызвали? Что мы, по-вашему, просто так, сами явиться не можем? Кстати, а было за что? Вызывать?
— И чего вам нужно, инспектор Захаров? — проигнорировала провокационный вопрос Люба.
— Всего лишь получить маленькую консультацию.
— Вообще-то консультации дают не здесь, а в женской консультации. Подсказать адресок?
— Люба, не огрызайтесь, вам это не идет. Хотите, я даже волшебное слово скажу? Пожалуйста.
— Ну хорошо. Спрашивайте, а там посмотрим.
— Может, мы все-таки пообщаемся не здесь? Знаете, как говорят, в дверях правды нет.
— Черт с вами, идемте. Только сразу предупреждаю — у меня не прибрано.
— Это исключительно ваше частное дело, — успокоил Захаров, заходя в квартиру. — К нашему служебному касательства не имеющее.
Коммунальное обиталище гражданки Красиковой представляло собой невеликую, три на четыре, прокуренную комнатушку с выгоревшими на солнце обоями и минимальным набором предметов мебели, самым шикарным из которых являлась дореволюционного происхождения кровать с облупившимися фигурками ангелочков вместо нынешних металлических шаров. Над кроватью помещались гитара-семиструнка с голубым бантом и обложка журнала «Советский экран» с изображением артиста Коренева. Он же Ихтиандр.
Войдя в комнату, Люба первым делом подобрала с пола разбросанные предметы женского туалета, а затем забралась с ногами на кровать и кивком головы указала Захарову на стул, стоявший возле журнального столика, заваленного журналами мод.
— Хороший фильм, — как можно дружелюбнее озвучил Николай, реагируя на Ихтиандра. — Я его три раза смотрел.
— Да, неплохой.
— И музыка хорошая. Мне там одна песня очень нравится. Про моряка. Помните? «Эй, моряк, ты слишком долго плавал».
— Так вы заявились о музыке со мной поговорить?
Поставленный на место Захаров убедился, что со столь прожженной особой бессмысленно заходить издаля, равно как и плести кружева словесов.
А потому далее громыхнул прямой наводкой и главным калибром:
— Скажите, Люба, вам известен человек по имени Юрий Алексеев?
— Нет, не известен. Еще вопросы будут?
— Вы не торопитесь, подумайте хорошенько.