— Ничего себе! А ты сам проверял?
— Разумеется.
— И как? В самом деле действует?
— Лично мне — помогало.
— Правда?
— Зуб даю! Больной.
Оба расхохотались.
— А у нас тоже есть своя легенда, связанная с озером. Хочешь расскажу?
— Конечно.
— Правда, она совсем не такая оптимистичная. Говорят, с древних времен на дне Галичского озера лежит клад, на который наложено страшное заклятие: чтобы достать его, нужно закопать первенца-сына в землю, и тогда на озерных водах появятся двенадцать кораблей, нагруженных несметными драгоценностями.
— Надеюсь, злыдней, способных это проверить на практике, не сыскалось?
— К сожалению, нашлись. Много веков назад жил в Галиче жадный до золота князь Шемяка.
— Это в честь которого гора, на которую мы с тобой поднимались?
— Да, тот самый. И вот задумал алчный Шемяка заполучить этот клад. Заманил он своего старшего сына в безлюдное место, оглушил и принялся закапывать в яму. Закапывает, а сам все в сторону озера косится. Глядит — в самом деле корабли из воды показались. Все двенадцать. Но тут, по счастью, прибежала несчастная, убитая горем мать и спасла сына. И корабли снова погрузились в озеро. Вот такая легенда.
— Да уж, историйка не для рассказов на ночь, — рассеянно подтвердил Барон, настороженно всматриваясь в темноту.
— Ты чего?
— Извини, придется снова тебя потревожить. Приподнимись, пожалуйста, мне нужно кое-что достать.
Ирина встала и удивленно пронаблюдала за тем, как Барон торопливо щелкнул замком, нашарил что-то внутри чемодана и поспешно сунул в карман брюк.
Что именно — она разглядеть не сумела.
— Все в порядке, можно садиться.
Ирина села, ожидая пояснения его странных телодвижений, но тут из темноты материализовались трое.
Пичугу и его напарника Барон распознал сразу, а вот сопровождавшего их третьего видел впервые. Но как раз от него, самого амбалистого, отчетливее всего и веяло угрозой. Ирина испуганно ойкнула, так как в намерениях направляющихся к ним мужчин сомневаться не приходилось — очень уж характерные «оба трое» были персонажи.
— Зырьте, парняги, какой нынче шустрый ленинградец пошел, — первым подал голос Пичуга. — Тока нарисовался, а уже нашу местную бабу закадрил. Главное дело, канал под культурного, а сам первую попавшуюся перезрелку — хвать, и в камыши.
— Ай-ай-ай, — насмешливо причмокнул губами Дроныч. — Нет, оно, конечно, может, у них в Питере так принято: бац-бац — и в дамки. Ну не в курсе приезжий человек, что мы тута люди в старых традициях воспитанные. Что не принято у нас на первом свидании бабу в кусты волочить. Не по-людски это.