– Ты будешь по мне скучать? – вдруг спросил Бишоп.
Сердце Хезер забилось так сильно, будто вот-вот выпрыгнет из горла.
Все лето она пыталась не думать о том, что Бишоп уедет в колледж. Теперь у них осталось меньше месяца.
– Не глупи, – сказала она, подталкивая его локтем.
– Я серьезно. – Бишоп передвинулся, убрал руку из-под ее головы и повернулся к ней лицом, опершись на локоть. Попутно он переложил свою вторую руку на талию Хезер. Ее рубашка поднялась, и его рука лежала у нее на животе – его загорелая кожа выделялась на ее бледном веснушчатом теле, и Хезер едва могла дышать.
Это же Бишоп, напомнила она себе, просто Бишоп.
– Я буду безумно скучать по тебе, Хезер, – сказал он. Они были так близко, что она заметила пушинку, осевшую на его ресницах, она видела отдельные цвета его радужки. И его губы. Мягкие с виду. Идеальное несовершенство его зубов.
– А как же Эйвери? – ляпнула Хезер. Она сама не поняла, почему спросила о ней. – По ней ты тоже будешь скучать?
Бишоп отстранился на дюйм, нахмурившись. Затем вздохнул и запустил руку в волосы. Его рука больше не лежала у нее на животе, и Хезер все бы отдала, чтобы он снова до нее дотронулся.
– Мы больше не вместе, – ответил он осторожно. – Мы расстались.
Хезер удивленно посмотрела на него:
– Давно?
– Это важно? – Бишоп выглядит раздраженным. – Послушай, это все было несерьезно, ясно?
– Тебе просто нравилось тусоваться с ней, – заметила Хезер. Она вдруг почувствовала злость, холод и беззащитность. Она встала, поправив свою рубашку. Бишоп оставит ее в прошлом. Найдет других девушек – красивых, невысоких девушек, как Эйвери, – и совсем забудет о Хезер. Так случалось постоянно.
– Эй! – Бишоп тоже сел. Хезер не хотела смотреть на него, поэтому он развернул к себе ее подбородок. – Я пытаюсь поговорить с тобой. Мне… мне пришлось расстаться с Эйвери. Мне нравится… кое-кто другой. Есть кто-то другой. Это я и пытаюсь тебе сказать. Но это все сложно…
Он смотрел на нее так пристально, что Хезер почувствовала тепло между ними.
Ни о чем не думая, она просто наклонилась к нему, закрыла глаза и поцеловала его.
Поцелуй был как слегка подтаявшее мороженое – сладкий, легкий, идеальный. Она не боялась, что поступает неправильно, как тогда, много лет назад в кинотеатре, когда все, о чем она могла думать, – это попкорн, застрявший в ее зубах. Она просто наслаждалась моментом, вдыхая запах Бишопа, его губ, пока музыка мягко играла фоном, а певчие цикады[38] ей аккомпанировали. Хезер чувствовала, как ее переполняет счастье, будто у нее внутри запускаются фейерверки.