Ее беспокоил еще один момент. Судя по всему, она получила большую дозу снотворного, раз Родольф смог везти ее в машине около трех часов, а проснулась она, по ее подсчетам, только в середине дня.
«Кто раздевал меня и укладывал в постель? — снова спросила себя она. — Разве могла эта маленькая женщина донести меня сюда и снять с меня одежду?» На секунду представив себе Родольфа, старательно раздевающего ее, Эрмин покрылась холодным потом. Это была идеальная возможность для изнасилования. «Если он видел меня полуголой, если мог касаться меня и ласкать, пока я была без сознания, зачем ему лишать себя удовольствия? Когда проснулась, я была в таком состоянии, что не сразу обратила внимание на свое тело».
Ее сердце тревожно забилось. Она выпрямилась, чтобы сесть по-турецки. Ей было невыносимо представлять, как этот почти пятидесятилетний мужчина безнаказанно наслаждался ее обнаженным телом, вдоволь разглядывал ее грудь, живот и все остальное.
— Нет, он не мог этого сделать, нет! Если он осмелился меня изнасиловать, Тошан его убьет.
Ее охватила внезапная тревога. Она принялась подсчитывать дату будущей менструации, подкованная в этой области своей покойной свекровью. У индианок было гораздо меньше детей, чем у набожных жительниц Квебека, религия которых являлась неотъемлемой частью жизни, а кюре проповедовали супружеские отношения только для рождения детей. Женщины народа монтанье доверяли лунному циклу и свойствам некоторых растений. «Это должно произойти меньше чем через неделю, — подумала она после быстрого подсчета. — По крайней мере, если этот псих меня изнасиловал, я не должна от него забеременеть. Но нет, я сошла с ума, он не осмелился этого сделать, это все же воспитанный мужчина. Ему нужна моя любовь. Он не овладел бы моим телом таким образом…»
В итоге она успокоилась и вытянула ноги. Анни Вонлантен накануне принесла ей чемодан, и Эрмин поспешила натянуть свои бежевые брюки и рубашку того же цвета, очень простую. Меньше всего ей хотелось выглядеть привлекательно.
— Сегодня утром я должна была сесть в поезд до Роберваля, месье Фауст! — сказала она коту. — В сущности, я сама виновата. Ведь я хотела уехать раньше, отказаться от этой проклятой пластинки, но в последний момент передумала. Мама наверняка уже волнуется. Обычно я звоню месье Фортену, чтобы сообщить о времени своего приезда. Скоро все спохватятся, куда я подевалась. Начнутся поиски, расследование. Меня видели в Квебеке с Метцнером на террасе Дюфферен, в городе, в отеле… А музыканты, звукооператор? Они могут выступить свидетелями. Этот безумец плел свою паутину, а я, как идиотка, угодила в расставленную ловушку.