Остальные Шуйские и их клевреты тоже распоясались. Под их начало раздавали наместничества, города, волости, и они ударились обогащаться без всякого стеснения. Придумывали дополнительные налоги в свой карман. Обирали богатых людей, обвиняя их в мнимых преступлениях. Слуги таких администраторов входили во вкус безнаказанности, хулиганили, задарма хватали на рынках и в лавках понравившиеся товары. Особенно «отличились» Андрей Михайлович Шуйский и Василий Репнин-Оболенский, наместники в Пскове – летопись сообщала, что они «свирепствовали, аки львы», выискивали поживу даже в храмах и монастырях, и жители окрестных мест боялись ехать в город.
Искать управу было негде. Временщики ввели в русские законы новшество по образцу Польши и Литвы. Так же как в этих странах постановления сената, решения Боярской думы стали иметь равную силу с указами государя. А решения Думы контролировали Шуйские. Теперь они могли обходиться совсем без ссылок на великого князя. Иван и его брат Юрий жили сами по себе, нужные только для торжественных церемоний. Воспоминания Грозного сохранили яркую сцену, как они с братом играют, а Шуйский по-хозяйски заходит в спальню, разваливается, облокотясь на царскую постель и взгромоздив сапог на стул. Ему ли, всесильному, было считаться с детишками, копошащимися на полу?
Но положение страны быстро ухудшалось. Подати разворовывались. Жалованья, переплавленного в «фамильные» драгоценности, воины не получали. Дворяне и «дети боярские» разъезжались со службы по поместьям, чтобы прокормиться. Строительство крепостей и засек по границам прекратилось. Вся система обороны, кропотливо создававшаяся Иваном III, Василием III и Еленой, поползла по швам. Литовцы, ливонцы, шведы вели себя все более дерзко. Поняли, что Русь ослабела, не стеснялись нарушать пункты мирных договоров. А крымцы и казанцы вообще разгулялись по русским землям.
Летописец рассказывал «не по слуху, но виденное мною, чего никогда забыть не могу»: «Батый протек молнией Русскую землю, казанцы же не выходили из нее и лили кровь христиан, как воду… Обратив монастыри в пепел, неверные жили и спали в церквях, пили из святых сосудов, обдирали иконы для украшения жен своих усерязями и монистами; сыпали горячие уголья в сапоги инокам и заставляли их плясать; оскверняли юных монахинь; кого не брали в плен, тем выкалывали глаза, обрезали уши, нос, отсекали руки и ноги…» Другая летопись констатирует: «Рязанская земля и Северская крымским мечом погублены, Низовская же земля вся, Галич и Устюг и Вятка и Пермь от казанцев запусте».