Есть все основания полагать, что более всего политические работники опасались появления в Вооруженных силах СССР некоей офицерской корпорации, касты, иными словами, возникновения и упрочения среди служивого сословия страны корпоративного духа, позволяющего любому офицеру ощущать себя частичкой единого армейского организма. Пожалуй, в неявно заданном виде перед комиссарами постоянно ставилась эта нигде публично не озвученная задача – не допустить сплачивания командного состава армии и флота и его консолидации на основе правильно понятых национальных интересов. Яркой демонстрацией результативности выполнения политорганами этой функции явился август 1991 года.
Несмотря на существовавшую тогда в стране революционную ситуацию, военная элита ничем и никак себя в августовских событиях не проявила. Никакой самостоятельной роли офицерский корпус ни в ту пору, ни в последующих моментах переломного в истории страны десятилетия так и не сыграл, явившийся, по сути дела, только молчаливым свидетелем распада и гибели могучих Вооруженных сил СССР.
Военная элита страны так и осталась рыхлой, аморфной, пронизанной взаимными подозрениями, раздираемой противоречиями «на партийной основе». К этому следует приплюсовать, что головы военных к 1991 году настойчивыми заботами политических структур были основательно забиты псевдоэкономическими и философскими знаниями, на основании которых сформулировать правильное видение современного мира и возможные пути дальнейшего развития собственной страны было абсолютно невозможно.
В умах даже высших офицеров царила такая социально-экономическая и политическая каша, которая в конечном итоге и не позволила выработать ни одного приемлемого по условиям обстановки варианта поведения. Таким образом, острие главного направления деятельности политструктур было направлено на разобщение собственного офицерского состава. Это явилось одной из основных причин распада Советского Союза и гибели его Вооруженных сил и в итоге ликвидации самих политорганов. В конечном счете судьба сыграла злую шутку с комиссарами. Ложно понятые цели привели к политическому самоубийству как самих исполнителей, так и руководителей процесса партполитработы.
Однако если сознание офицеров было замутнено «правильным и единственно верным учением», то сегодня в головах командиров царит полный идеологический хаос или вакуум, являющийся прекрасной основой для нигилистических воззрений, наличие которых у офицерского корпуса страны в целом в высшей степени опасно. Политическую элиту России сегодня этот вопрос, похоже, не интересует.