— Амдерма, борт 476, лыжи не убираю, пройду над вами, прошу посмотреть положение всех лыж
— Вас понял, слежу за вами, я Амдерма.
— Амдерма, я на прямой, через минуту буду над вами.
— Понял, слежу.
Я снизился до тридцати метров, чтобы пройти поближе к командной вышке
— Борт 476!
— Слушаю.
— Основные лыжи висят нормально, а передняя стоит вертикально, носком вниз.
— Вас понял. Мы предполагали это… Хорошего мало..
— Что от нас требуется? Чем можем помочь! Я Амдерма!
— К моменту нашей посадки приготовьте санитарную машину и трактор на всякий случай. Не забудьте пожарную машину!
— Будет выполнено!
Я встал на круг, передал управление Льву Пекарскому и повернулся к Хохлову.
— Оправдались твои опасения, Лексеич. Вышка передала, что лыжонок висит вертикально, носком вниз. Так садиться нельзя — в лучшем случае сломаем переднюю ногу. Предложения будут?
— Я уже думал, пока ты разговаривал. Предлагаю вскрыть пол над передней стойкой! Что скажешь, Иван Максимович?
— Какой вопрос, попробуем!
Для нашего бортмеханика безвыходных ситуаций не существовало, кажется. Через полчаса струя холодного воздуха ворвалась в пилотскую кабину, известив, что пол вскрыт. Потом за спиной начались споры и дебаты инженеров. Хохлов зачем–то искал лопату. Я не хотел нервировать наш технический состав лишними вопросами и советами. Все это время мы ходили по кругу, дожидаясь окончательных результатов. Наконец в пилотскую кабину вошёл, улыбаясь, Хохлов.
— Все в порядке! Заходи на посадку! И точно, самолет как бы облегчился, можно было перевести триммер на его законное место. Оказывается, после многих попыток, действуя черенком лопаты, как рычагом, удалось установить лыжонок в нормальное Положение. Я облегченно вздохнул.
— Амдерма! Я борт 476, прошу посадку!
— Исправили?
— Да, все в порядке.
— Семьдесят шестому посадку разрешаю Амдерма.
Хохлов, улыбаясь, показывает большой палец — все в порядке! Я осторожно приземляюсь, нос опускается, и мы спокойно заканчиваем пробег. Молодцы инженеры, справились! Оглядываюсь — Хохлов, продолжая улыбаться, прижимает лопату к груди. Все, наконец–то расслабимся.
— Подколзин! Выключай моторы! Теперь можно спокойно поговорить:
— Ну что, Лексеич, что будем делать?
— Что, что… Промахнулся где–то. Или плечо к стабилизатору коротковато, или площадь самого стабилизатора мала.
— Здесь есть возможность исправить?
— Нет, нужно в Москву.
Как жаль, что нам не удалось взлететь в Шереметьеве! Там бы сразу увидели, что лыжонок не в порядке. Но ничего не поделаешь, на то и испытания. В Москву так в Москву…
Полторы недели трудились инженеры КБ Хохлова, модернизировали стабилизатор и нам в виде исключения разрешили продолжать испытания на подмосковном аэродроме. К тому времени он работах только по особым разрешениям, так как вокруг него настроили жилых зданий. На посадку приходилось заходить между двух высоких домов. Но зато здесь, в Подмосковье, все было под рукой в случае необходимости. Снежный покров все ещё сохранялся, и посадочная полоса была хорошо укатана.