Она приподнялась и ухватилась за лацканы рогожкинского пиджака.
- Анна Георгиевна, - капитан потупился, - нужна ваша помощь...
- Помощь? - вскинулась Поляницкая. - А где ваша помощь? - Она поднялась, не выпуская из рук жесткие отвороты, рванула так, что плотный капитан едва устоял на ногах. - Что вы можете? Зачем вы нужны?
Это была истерика - страшная, с воем и рыданиями. Несколько минут Поляницкая кричала, плакала, колотилась в конвульсиях. Не выдержав этого жуткого зрелища, заплакала и Вандлер. Еще через несколько минут приехали врачи, вызванные по радио. Анну Георгиевну подняли с пола и уложили на узкий пристенный диванчик. Она лежала почти на боку, одна рука свесилась. В открытых глазах уже не было отчаянья, ярости, надежды, а одно только тупое безразличие и отрешенность.
Вот так же она лежала три часа назад. В таком же полуобморочном состоянии сиидела рядом актриса Вандлер. Не хватало только её мужа.
Все вернулось на круги своя. На нулевую точку. Все, кроме времени...
Рогожкин вышел в коридор, достал носовой платок, промокнул влажное раскрасневшееся, словно по щекам наполучал, лицо. Сосредоточенный Ямщиков стоял прямо, почти по стойке смирно, и держал в вытянутой руке пластиковую сумку-пакет. Ярко-голубые ручки-кольца покачивались на указательном пальце, а вместе с ними покачивалась отпечатанная на белом полиэтилене узкобедрая западноевропейский стандарт - девица в микроскопическом купальнике. Стоя по колено в пенящейся изумрудной волне, девица, завлекательно улыбаясь и строя глазки, выбрасывала перед собой ворох сверкающих на солнце брызг.
Рогожкин обтирал потный лоб и тихо зверел, видя перед собой легкомысленную картинку, абсолютно неуместную в такой, прямо сказать, трагический момент. Девица нагло хохотала в лицо старшему оперуполномоченному, словно это она его обрызгала, и сейчас радуется своей проделке: "Ну что, умыли тебя, капитан? Умыли!"
А Ямщиков все так же сосредоточенно созерцал идентичное изображение на противоположной стороне пакета. Рогожкин сорвал у него с пальца сумку, швырнул в угол. Жестким начальственным тоном, не сулящим ничего доброго, промолвил негромко:
- Любуешься...
Ямщиков никак не отреагировал на приступ начальственной ярости. Он приблизил указательный палец к глазам, оглядел неровный ноготь. Назидательно покачал пальцем.
- "Положь в полиэтилен сумку", - сказал он раздумчиво. - Именно "в полиэтилен сумку". Не в газетку, не в черный дипломат, не просто упакуй "в полиэтилен сумку". Почему? По. Че. Му.
Три раздельных слога, по-прежнему сосредоточенный взгляд и механическое покачивание пальцем.