В башнях и на стенах замка горели огни, но внизу было темно, как в колодце. Вдруг у ворот послышались голоса, и какой-то всадник въехал во двор. К нему подошел стражник с фонарем в руках, и пикардиец увидел, что конь весь в пене и тяжело дышит, а прибывший заляпан грязью до самой шляпы. Бросив поводья конюху, он соскочил на землю и заторопился к лестнице, ведущей к хозяйским покоям; пикардиец услышал слова, сказанные им сидевшим у двери караульным:
— От князя Шиме — послание его преосвященству. Он ждет.
«Не в этом ли причина болезни епископа? — подумал Ренье. — Чтоб мне пропасть, если назавтра преосвященный не будет здоров».
Вывернув плащ наизнанку, пикардиец опустил капюшон пониже и скользнул следом за вестовым. Стражник окликнул его, но Ренье не обернулся, только сердито заворчал себе под нос. Второй караульщик сказал:
— Это чертов астролог его преосвященства, пусть идет.
— Не помню, чтобы сегодня он спускался из своей башни, — возразил первый.
— Дурак ты, если думаешь, что ему для этого нужна лестница, — сказал второй. — Хочешь, беги за ним, хватай его, а я с места не сдвинусь. Астролог это или дьявол, его господин — пусть святой отец с ними разбирается, коли сам пригласил не того, так другого.
— Когда-нибудь ты лишишься языка за богохульство, — сплюнув, произнес первый. Однако он остался на месте, и Ренье без помех добрался до покоев епископа. Под аркой при входе он наткнулся на трех пажей, игравших в кости. Один из них, рослый детина, более годный в алебардщики, чем в пажи, грубо спросил его:
— Что ты здесь забыл, приятель?
— Я ищу свою тень, — ответил ему Ренье. — Обычно я привязываю ее к ногам рыбьими кишками, но сегодня на меня налетели собаки и, не успел я оглянуться, сожрали их подчистую. Тень испугалась и бросилась бежать, я — за ней, но в темноте ей удалось ускользнуть. Господа, не пробегала ли она мимо вас?
— Что ты болтаешь? — смеясь, спросил паж. — Твоя тень у тебя за спиной.
— Эту я одолжил у эконома, чтобы не ходить совсем без тени. Пока он спит, она ему не нужна. Но если не найду свою, ее тоже придется вернуть.
— Так пойди и поищи, — сказал паж. — А не найдешь — поделом тебе. В другой раз не будь раззявой.
Но пока он говорил, двое других подменили игральные кости.
— Раззява тот, кто во время игры упускает из виду стакан, — заметил Ренье.
Обозленный паж принялся награждать приятелей тумаками, а пикардиец, убедившись, что этим троим теперь не до него, без помех прошел по гулкому коридору, в конце его свернул и очутился в старой навесной башне у внешней стены. В давние времена здесь постоянно находился дозор; теперь же башня была пуста и заброшена и все чаще служила отхожим местом. Ее крыша прохудилась, бойницы понемногу осыпались. Зато до окна епископских покоев отсюда было рукой подать, и Ренье с детских лет знал, что, если встать снаружи на козырек, можно услышать, о чем говорят по соседству. Однако к своей великой досаде он обнаружил, что от козырька осталось лишь несколько расшатанных камней, которые не выдержали бы и мальчишку, не то что здорового пикардийца.