— Конечно, о чем речь? — Мила до боли прикусила губу. Его слова впивались ей в лицо, как крохотные жала. Хотелось стереть их с кожи, но руки будто отнялись. — Что вы можете? Что вы вообще знаете? Тем более о сердце…
— А вам известно, что сердце — это единственная мышца, которая продолжает работать, когда все остальные уже отказали? — с нажимом произнес он.
Она не хотела этого знать, но вопрос вырвался сам собой:
— Почему?
— Потому что человек жив, пока бьется сердце.
— Даже если все уже отказало? Что это за жизнь?
— Неважно.
— Что?! — выкрикнула Мила и расхохоталась. — Это ответ врача?
Мужчина резко перегнулся через стол, и она замерла, прикипев взглядом к его исказившемуся лицу. Коротко выдохнув, он попросил:
— Успокойтесь.
— И вы тоже, — пробормотала она.
— Конечно, — мужчина опустился на стул и устало провел ладонью по лицу. — Давайте поговорим о чем-нибудь приятном.
— О чем, например?
— Ну… хотите я вам стихи почитаю?
«Постой немного; есть еще кой-что. Твой вексель не дает ни капли крови…»
Мила поспешно замотала головой:
— Нет, не хочу!
— Не любите стихов? — удивился мужчина.
— Вообще ненавижу! Я как-то болела, и один… человек все время читал мне Шекспира.
— Сонеты?
— Сонеты, поэмы, пьесы — все подряд. У нас дома, к сожалению, было полное собрание сочинений… И вот меня пытали им день и ночь, — Мила поежилась. — Ужас какой-то! Тот… человек думал, что так я скорее поправлюсь. Верил в силу слова. Считал, что если сидеть рядом, читать вслух что-то, что обладает большой силой, то можно передать больному свою энергию. И он сразу выздоровеет. Жаль, что тот… человек не был врачом.
— Он, наверное, очень хотел, чтобы вы поправились, — заметил мужчина отстраненно.
— Да, так хотел, что если бы я вдруг решила умереть, он бы этого ни за что не допустил. Все отдал бы — жизнь свою, здоровье, про деньги вообще молчу…
— Вас это как будто не радует?
— Мне не нужны жертвы. На самом деле это страшно — когда тебя так заставляют. Есть, дышать, жить… Это неправильно.
— Тот человек очень сильно вас любил.
— Да, — Мила мотнула головой, вытряхивая из глаз непрошеные слезы. — И я его тоже. Но невозможно любить, когда тебя так заставляют.
Она съежилась, вдруг ощутив на себе невыносимую тяжесть. Чужое пальто давило на плечи, под ним едва можно было шевельнуться. Она принялась выпутываться из него, но чем больше старалась, тем неподъемней становился груз, и ей перестало хватать воздуха. Из последних сил она подалась вперед, упала и поползла, рывками проталкивая непослушное тело. А пальто никак не хотело ее отпускать, цеплялось всеми пуговицами, отворотами, широкими рукавами. Не уходи…