Узкия язык тонкого светлого песка вытекал из вертикального проема стены. Когда-то подземный ручей вынес из недр карста чистые, тщательно отмытые крупицы кварца и аккуратно уложил поверх разжиженной охры. Не мешало заглянуть напоследок в этот ход.
В первое мгновение он не понял, что возникло в рассеянном круге света. Наверное, глинистый, влажный вид шероховатой кожи, обтягивающей череп, не позволили сразу осознать, что перед ним не камень. Серые жесткие волосы двумя взлохмаченными крылами охватывали мертвую голову, переливаясь в толстые бугристые косы, сползающие на грудь. Страшнее всего были не зубы, крепко стиснутые, изжелченные, торчащие чуть вперед из почернелых десен, с присохшими к ним, словно сплющенные пиявки, губами; не острый бугорок переносья с треугольным провалом под ним, перечеркнутым тонкой перегородкой, а глаза, точнее, два шарика, лежащие на дне глазниц, прикрытые мелко сморщенными замшевыми веками.
Он не мог выдохнуть. Слабость поразила тело. Пульс тяжкими ускоряющимися ударами обрушился в уши, глухим эхом отдаваясь в мозгу. Наконец удалось сглотнуть вязкий ком, заперший горло. С трудом передвигая ломкие неосязаемые ноги, попятился, держа в расширяющемся, меркнущем пятне электрического света мертвое тело, вертикально стиснутое скальной расселиной. "Только не моргнуть, только бы не моргнуть", - вспыхивало где-то на самом дне сознания. Он снова был маленьким ребенком, увидевшим страшное: моргнешь, в тот же миг из темноты страшное бросится, а тогда... Нет, надо смотреть - пока их видят, они неподвижны... Только бы не моргнуть...
Фигура утрачивала черты, растворялась в сыром мраке. Вот она исчезла совсем, слилась с непроглядным фоном. Только тогда он закричал и побежал. Ноги не держали, несколько раз администратор упал. Фонарь вылетел из руки и погас. Ладони, лицо, одежду заляпала глина. Он бежал на тусклый отсвет ламп, пронзительно крича. Крик перешел в визг, а слабое подлое эхо накатывало на мокрую спину шуршащим сипением, словно огромное пещерное чудовище гналось следом на неслышных лапах - только ледяное дыхание и горловой хрип вырывались из невидимой пасти. Он повис на узкой лесенке, забыв, что ноги надо ставить по разные стороны и держать её перед собой боком. Евтимов подхватил его под мышки, крепко встряхнул пару раз. Администратор рыдал, вцепившись в штормовку режиссера, перепачкав её глиной.
Всхлипывающего по-бабьи мужика обвязали страховкой и отправили на поверхность. Потом покурили, наблюдая, как выслаивается дым в свете стеариновых свечей - лампы включали только на съемку, берегли аккумуляторы. Позлословили, грубо посмеялись над "трусливой истеричкой", пошли не спеша посмотреть, что страшного могло привидеться в дальнем конце грота. Евтимов, вообще-то, осматривал пещеру, но так, на скорую рук, фонариком повертел вправо-влево, а в боковые ходы и щели не заглядывал.