– Послушай, давай расцепимся, мне тяжело так идти!
Но Леха еще крепче сжал мою руку и твердо заявил:
– Нет!
Он не хотел отпускать меня ни на минуту, не хотел терять ни сейчас, ни в дальнейшей жизни. Мне стало хорошо и спокойно. На эскалаторе, нежно сжав его ногу своими коленями, тихо спросила:
– Ты меня любишь?
– Я тебя обожаю! – с любовью произнес он.
В ушах всё звучали его слова: «Я тебя обожаю… обожаю…» – музыка, поэзия и невероятное, несмотря на нюансы, счастье! Сегодняшний чудесный день предпоследний, а завтра… завтра он уедет, возможно, навсегда. Впереди маячили пустота и полная неопределенность, как жить, что делать без него, как не скучать, не страдать и когда же мы увидимся снова…
Стало грустно. Впереди наш последний вечер, когда мы сможем заниматься любовью, признаваться в своих чувствах и строить призрачные планы на будущее.
В этот день мы любили, как в последний раз. Всей душой, всем телом я принадлежала ему, а он мне. Мы хотели запомнить каждую частичку друг друга, каждый эпизод наших отношений. Мое тело полностью находилось во власти его нежных и сильных рук, а его – в плену моего страстного и трепетного языка. Через пару минут, как мы разделись и легли, Лешка уже находился в полной боевой готовности. Толчки были такими сильными, что, казалось, он хочет остаться во мне навсегда, навек связав таким образом, наши судьбы. Он завершил процесс бурным оргазмом, но еще долго находился во мне, не желая покидать мое уставшее тело.
– Дни, проведенные с тобой, были лучшими в моей жизни, – с нежностью глядя на меня, признался мой друг.
– И для меня тоже, я люблю тебя. А вообще, тебе не было скучно со мной?
– Что ты, родная, с тобой разве соскучишься?
– Но ведь прежде ты говорил, что у меня нет чувства юмора.
– О чем ты?! Я был не прав, ты абсолютно другая, чем представлялась мне в письмах. Все было классно!
– Да! Жаль только, что всё, а особенно хорошее, когда-нибудь заканчивается…
Уставшие, но счастливые, мы лежали и разговаривали уже пару часов, и тут он снова потянулся ко мне: «Я хочу тебя…»
Поздно вечером пили с мамой чай и говорили о нем. Она понимала мою печаль, но как ни старалась, утешить меня не могла. Как же я не хотела расставаться с ним, как не хотела! Хорошо еще, что завтра есть время до отъезда, чтобы побыть вместе… хотя бы еще чуть-чуть… Сердце сжалось от тоски… как же мне жить… без него…
Последний печальный день, а за ним – разлука на годы, а может, и навсегда. Когда Алешка пришел, я сразу поняла, что настроения у него нет совсем. У меня тоже его не было, но я постаралась взять себя в руки. Ему, как и мне, наверное, нелегко. За завтраком поговорили об искусстве. Лешка отметил, что из меня мог бы получиться отличный критик, на что я заметила, что если бы, не дай бог, стала критиком, то меня убили бы на следующий день, потому что критика у меня чрезвычайно жесткая, безапелляционная, резкая и не оставляет ни малейшего шанса ее объекту.