Казалось, мать смотрела на него целую вечность. Они обменивались взглядами, молчаливо высказывая друг другу то, что не могли сказать вслух всю жизнь.
Джалал заметил, что она готова уступить. Или ему только почудилось?
Но когда Сондосс заговорила, в ее голосе слышалось и удивление, и печаль, и смирение.
— Решено. Я отступаю.
Неужели она действительно боялась потерять Джалала и Адама?
Она продолжала решительно и бодро:
— Но ты пожалеешь о своем решении. Просто молись, чтобы твоя ошибка не оказалась роковой. И пообещай мне, что не будешь глупить и придешь ко мне за помощью, когда потребуется.
Внезапно Джалал сделал то, чего сам от себя не ожидал. Он крепко обнял мать:
— Мне не выразить словами, как я надеюсь, что в один прекрасный день ты пожалеешь о своих поступках, пересмотришь свои действия и начнешь новую жизнь. Подумай об этом. Твоя семья растет. Вместо того чтобы довольствоваться тайными и редкими визитами своих сыновей, ты могла бы вернуться к нам и наслаждаться миром и гармонией.
Сондосс замерла в его объятиях. Джалал знал, что не может требовать от нее немедленного ответа. Тем более в присутствии Луджейн. Возможно, его мать так никогда и не изменится. Но ради себя самого, ради Луджейн и Адама он не желал больше враждовать.
В конце концов Джалал отступил, по-прежнему надеясь получить от нее определенные гарантии. Выражение лица Сондосс оставалось сдержанным и почти равнодушным, что говорило о многом.
Потом она едва заметно улыбнулась сыну, погладила его по щеке и отошла в сторону.
— Давайте позавтракаем, — сказала Сондосс, глядя на Луджейн так, будто впервые ее видит. — Что бы ты хотела покушать?
— Ущипни меня, — попросила Луджейн.
Джалал повиновался немедленно. Она вскрикнула, затем рассмеялась, по-прежнему встревоженная и ошеломленная.
— Как такое может быть? Сначала твоя мать шантажом заставляет меня бросить тебя у алтаря, а потом накрывает для нас завтрак в райском уголке? У меня галлюцинации? Я сошла с ума?
Он улыбнулся, глядя на нее с любовью и облегчением.
— Какой бы ни была моя мать, она умеет изумлять.
— Мне можешь об этом не говорить. — Луджейн крепче прижалась к Джалалу.
Они находились на борту частного самолета, полулежали в кресле.
— О боже, Джалал, она была так убедительна. Я чуть не повелась на ее версию о том, что произошло. Ее выдумка была проработана гораздо тщательнее, чем реальность, как ты и сказал. Но ты верил мне, несмотря на все изобличающие улики.
Он сильнее прижал ее к себе:
— Я ведь говорил, что никогда не усомнюсь в тебе снова. Оказывается, я просто не могу тебе не верить.