Дикки при его виде совсем перестал есть. Опустив руки, он обреченно смотрел на медленно подходящих к нам трех человек. Вернее сказать, трех бандитов. Одежда темных тонов. Брюки, заправленные в сапоги. Длиннополые сюртуки. Шляпы. Остановившись в двух метрах от нас, троица замерла, разглядывая нас с Дикки. Я встал и в свою очередь стал разглядывать пришедших. Старший из них, стоящий впереди, бандит имел лицо ожившего скелета. Образ подчеркивали глубоко посаженные глаза, впалые щеки, большие залысины и маленький, почти безгубый рот. Правда, при всей своей резко отталкивающей внешности имел жилистую и мускулистую фигуру бойца. Один из двух бандитов, стоящих за его спиной, был типичным образчиком телохранителя. Большой рост, широкие плечи и грудь, а бицепсы просто распирали рукава. По всему было видно, что он большой любитель помахать кулаками, зато на другого бандита, худого и длинного, я бы и цента не поставил, как на кулачного бойца. Если верзила, рядом с ним, стоял неподвижно, как вросшая в землю скала, то этот переминался с ноги на ногу, а его взгляд, как и руки постоянно находились в движении. Грязные пальцы ни секунды не оставались на месте, без надобности, трогая то большие роговые пуговицы, то, сминали лацканы сюртука. Мерзкая, противная личность. Такого как увидишь, сразу бить хочется.
— Ты зачем, парень, нашего парня и бригадира обидел?
'С подходцем, сволочь. Решил в справедливого поиграть. Ну что ж, играть, так играть'.
— Так я чего? Я ему говорю, минутку передохну! А он мне: Убирайся! Ты уволен! Вот я и погорячился, сэр. Не хотел! Честное слово, не хотел! Оно само как-то получилось!
— Мне почему-то кажется, что ты сейчас надо мной смеешься. Так, кажется или сме?ешься?
— Кажется! Ей богу, кажется! Чтобы я…. Да ни в жисть!
Бандит, похожий на скелета, некоторое время пристально смотрел на меня, потом вдруг неожиданно спросил: — У тебя какой-то странный акцент. Откуда ты?
Я тут же ответил: — Из России.
— Это где Франция?
— Почти рядом.
— Ненавижу лягушатников.
Я неопределенно пожал плечами.
— Ты какой-то не такой, как все. Непуганый. А с другой стороны, из своей России сюда убежал. Значит, страх в тебе должен быть. Хм! Ты недавно приехал?
Я задумался, не зная, что сказать.
— Давно уже. Точно не скажу.
— А до Нью-Йорка где был?
— На Западе.
Теперь он задумался.
— И что мне теперь с тобой делать?
— Ничего не надо делать. Вы меня лучше к себе возьмите.
Еще до этой беседы, больше похожей на допрос, я решил, что это будет наилучший выход из положения. Сыграть под дурачка, тем самым отвлечь все внимание на себя, отодвинув на задний план Дикки. А уж там по обстоятельствам. Драться, бежать или еще как. Но бандитский босс оказался далеко не дурак, что настораживало и интриговало. Они явно приехали разобраться со мной, потому что оставлять все в таком виде — плохой пример для подражания. А вместо этого он затеял разговор-допрос. К чему все это? Похоже, я ему интересен. Но в чем этот интерес? Некоторое время мы прощупывали друг друга взглядами, пока не раздался голос нервного типа: — Сержант, он же борзый. Может ему укоротку дать?