Папа улыбнулся и поставил кувшин на стол. А Карапет немного даже растерялся, так была открыта папина улыбка. И не было в ней ни подтекста, ни лукавства.
– Это просто так говорят. Люди говорят, поступаем по-божески, – развел руками Карапет.
– Просто так никто ничего не говорит. Человек сам и добровольно – раб своей судьбы, а слова – это его оковы. Может быть, люди добрые, все-таки будем по справедливости?
– Согласны, согласны, – заголосили гости. – Наливай по справедливости.
И всем налили снова. Ропот перешел в смех, у гостей отлегло, а папа впал в задумчивость.
– Что-то снова не так? – осторожно спросил Карапет.
– Ах, если бы ко всем по справедливости, нас бы тут никого не осталось, – прошептал папаша – сапожник, не читавший никогда ни Достоевского, ни Честертона.
Мама сидела рядышком, с тревогой поглядывала на мужа. Он не пил, почти ничего не съел и не вымолвил ни единого слова. Она ломала пальцами сухие хлеба, а он иногда брал с блюда яблоко или гранат, нюхал его и оставлял. Под конец вечера Карапет подошел к отцу и подсел к нему.
– Хачик, ты вообще-то хорошо говорил. Просто неожиданно как-то. Но, вообще, хорошо.
– А что толку, Карапет. Меня никто не услышал.
Карапет обнял за плечи соседа на правах вновь обретенного приятеля.
– Слушай, Хачик. Хочу тебе сказать, если тебе нужны будут верные люди, то знай, я всегда готов.
Отец хотел сделать вид, что не понял, о чем это толкует сосед, и даже на всякий случай спросил:
– Ты это о чем?
Но это так, на всякий случай он спросил. А на деле-то знал Хачатур Сергеевич, что Карапетовыми устами с ним говорит Господь. И говорит буквально следующее:
– Хачатур! Что в переводе на русский означает дающий крест. Сын мой! Ты уже вырос до того, что люди тебя уважают. А уважаемый человек должен и выглядеть уважаемо. Почему один ходишь? К чему маешься? Собери единомышленников и иди ровной широкой дорогой смело и без остановок.
Карапет терпеливо ждал ответа. Папа молчал, потому что вдруг услышал и другой, адский голос, лукаво перефразирующий мысль Карапета:
– А вдруг Карапет подводит тебя под монастырь?
– Изыди, Сатана, – буркнул папа.
Карапет удивленно вскинул бровь.
– Я не тебе, братишка, – успокоил его Хачик.
– Интересно. И часто ты сам с собой разговариваешь?
– Да я не с собой.
– Хочу, Хачик, понять для себя, кто ты? Клоун, как думают большинство наших односельчан, или мудрец, как думаю я? – Карапет начал издалека, но попал точно в цель.
– Я сапожник.
Искреннее простодушие отца стало злить соседа.
– Сапожник, согласен. Но какие у тебя планы? Что ты думаешь о будущем?