«С радостью принимаю приглашение», — сказала княгиня, вскидывая подбородок.
Пропадать, так пропадать, — стукнуло умирающее сердце Жданы. Принимая вызов, она с обречённым спокойствием сказала:
«Государыня, я своими руками запеку этого осетра и подам на стол. Только приходи не в этот дом: он тесен и не приспособлен для приёма гостей. Пожалуй к нам в Кузнечное, в дом мастерицы Твердяны».
«Как скажешь, прекрасная хозяйка, — улыбнулась Лесияра, блеснув глазами. — Ну что ж, мне пора… Но не прощаюсь надолго. Увидимся вечером».
Ждана склонилась вслед уходящей княгине, а её сердце алым камушком выпало из груди и покатилось по следам стройных ног правительницы женщин-кошек. Искало оно для себя достойного места в княжеской короне, среди земных звёзд, добытых в богатых недрах Белых гор, да вот только самое главное место было уже занято.
Мраморной статуей она стояла под взглядом Млады. Бросив связку сёмги на стол рядом с осетром, черноволосая женщина-кошка подошла к девушке вплотную, и Ждана зажмурилась и содрогнулась, точно от невидимой пощёчины.
«Что же ты так дрожишь, лада моя? — послышался негромкий и усталый голос. — Будто боишься, что я тебя ударю… Но ты ни в чём не повинна».
Щёку Жданы обожгло прикосновение пальцев.
«Что ж, сумела завлечь к нам княгиню — сумей и достойно её употчевать, — сказала Млада. — Чтобы я не краснела за свою будущую жену».
Поцелуй был крепче и больнее укуса. Ждана безропотно вынесла это клыкастое терзание, а едва дверь за Младой закрылась, прижала дрожащие пальцы к вспухшим губам и осела на лавку. Свадьбе — быть, твёрдо решила она. Всё будет так, как они договорились, она не сойдёт с намеченной тропинки ни на шаг в сторону. Твердяна ошиблась, судьба Жданы — здесь, в Белых горах.
От известия о том, что вечером к ним придёт сама княгиня Лесияра, матушка Крылинка в ужасе схватилась за голову. Вот уж беда так беда! Чтобы достойно приготовиться к такому приёму и не ударить в грязь лицом, нужна была по меньшей мере седмица, считала она.
«Матушка, — прокряхтела Ждана, шатавшаяся под тяжестью осетриной туши, — матушка, да не причитай! Я тебе обещаю, в грязь лицом мы не ударим, а сейчас… скорее помоги, а то уроню!»
Заохав, Крылинка подхватила тяжёлую рыбину с другой стороны, и они вдвоём оттащили её на кухню. На подмогу примчались Рагна с Зорицей, и кухонная работа закипела. Сёмга пригодилась: её пустили на набивку осетриного брюха — вкупе с луком, яйцами, морковью и грибами, а голубика пошла на украшение. Блюдо получилось таким, что не стыдно и к княжескому столу подать. Успели они наготовить и прочих разносолов. Ждана и Рагна с Зорицей ещё трудились в поте лица, когда Крылинка, по-прежнему ворча и сокрушаясь, что от такой спешки выйдет один позор и посмешище, отправилась на поиски певиц для услаждения слуха гостей. Сестрички-близнецы по её поручению побежали в кузню, чтоб предупредить Твердяну с Гораной. Ради такого случая им следовало прийти с работы пораньше, дабы предстать перед гостями в надлежащем виде.