Голубоватый отсвет глаз женщины-кошки остался печален и сдержан.
— Нет, я не была там, где с вами случилась беда, — ответила она, пропуская волосы Дарёны меж кончиками пальцев. — Но твой след был пропитан мёртвой хмарью, а это значит, что в том месте, откуда ты пришла, похозяйничала Маруша. Хмарь — она как кровавый след, только просто так её не увидишь, нужна особая сноровка.
Дарёне почудилось, будто тьма, сгущавшаяся в углах, ожила, задышала и шевельнулась, подбираясь к постели. Иголочки ужаса вонзились в спину, и в следующий миг Дарёна уже прижималась к Младе всем телом.
— Ну, ну… Чего ты испугалась? Здесь хмари нет, — успокоила та, вновь надёжно обнимая девушку. — Да и не надо тебе её видеть.
Нет, даже в этих обезоруживающих, просто обездвиживающих нежностью, сильных и жарких объятиях Дарёна не могла не думать о Цветанке…
*
Непогода застигла путниц на дороге через бескрайнее поле с лишь изредка встречавшимися кустиками. Порывистый ветер гнал по пёстрому приволью волны, низко пригибая травы и цветы, как холопов в поклоне перед князем, а сизое брюхо туч то и дело пронзали ветвистые молнии. Девушки грозы не боялись, а вот их кляча, несмотря на свои преклонные лета — должна бы уж привыкнуть за такую-то долгую жизнь! — пугалась этого явления природы, как несмышлёный жеребёнок. Её пронзительное ржание было похожее на бабий визг. Задрав хвост и взмахивая косматой гривой, лошадь понесла легко гружёную телегу, не разбирая дороги — прямо по полю.
«Тпррруу, сто-ой!» — кричала Цветанка, натягивая вожжи, да только всё напрасно.
Дарёна едва успела вцепиться в бортик — её чуть не выкинуло наземь, когда телега подскочила на кочке. От бешеной тряски и скачки все вертелось перед глазами: красочный ковёр полевых цветов перемешался с грозовым небом, зелёная свитка подруги металась из стороны в сторону.
«О-ой, Цветик, останови-и!» — вопила девушка, едва не прикусывая себе язык.
«Да как её остановишь! Тпр-ру-у, окаянная! — Одной рукой придерживая почти сползшую шапку, другой Цветанка что было сил пыталась унять взбесившуюся скотину, дёргая вожжами. — Ох, перевернёмся! Сто-ой, волчий корм, тпру-у-у!..»
А непогода тем временем, словно желая добавить им несчастья, разразилась со всей возможной силой: небо поднатужило вспученное пузо и обрушило на землю такой ливень, что девушки вымокли до нитки в мгновение ока. Ураганный ветер бесновался, вкупе с тряской стараясь выбросить седоков из телеги, швырял им в лица дождевой водой, заставляя задыхаться и паниковать. Громовые раскаты оглушали, отдаваясь эхом глубоко внутри у Дарёны: с каждым ударом в кишках у неё всё страшно содрогалось. Одежда липла к телу, стесняя движения, холодная стена ветра упиралась в грудь, из которой рвался крик.